Шек упал на руки. Они подогнулись у него, и он всем телом привалился к земле,
— Встать!
Шек не двигался.
— Вы что, оглохли?
Шек ничего не слышал. Он положил голову на рука.
— Отказываетесь выполнить приказ?!
— Он действительно выбился из сил, господин лейтенант! — раздался голос Шпербера.
— Канонир Шпербер, выйти из строя! Кто разрешил вам вмешиваться в распоряжения вашего командира?
— Но Шек — мой товарищ.
Вольф упер руки в бока:
— Ах, братание? Шпербер, не лезьте куда не следует. Я еще займусь вами. Встать в строй! Потом можете идти жаловаться, а пока выполнять приказ! Шек, встать!
Шек попробовал подняться, но вновь упал плашмя. Эдди воскликнул:
— Вот дракон!
Вольф:
— Кто это там вякает?
— Я, канонир Мюллер.
— Что ж, Мюллер, попробуем вас. Ложись!
Эдди шлепнулся на землю рядом с Шеком. Упруго уперся руками.
— Выжаться десять раз!
Эдди быстро выжал двенадцать.
Вольф:
— Вы что, не умеете считать до десяти? Я же сказал — десять. Вы жмете двенадцать. А ну-ка еще восемь впридачу, чтобы было круглое число.
Здди выжал еще десять.
— Мюллер! Похоже, что вам плевать на мой приказ? За это — еще восемь раз!
Эдди выжал — в целом получилось тридцать.
— Еще что прикажете, господин лейтенант? — спросил он елейным голосом.
— Встать в строй!
Шек тем временем почти очухался. Широко раскрыв глаза, он уставился на новоявленного чемпиона, который выжимался рядом с ним. Вольф отослал Шека в казарму. Помозговать, как он выразился.
Когда скомандовали перекур и все достали сигареты, Вольф сказал Шперберу:
— Запомните одно: товарищество — пожалуйста, сообщничество — ни в коем случае. Если вы намерены сделать офицерскую карьеру, вам надо научиться сдерживаться.
— Я должен еще хорошенько подумать, господин лейтенант, стоит ли мне делать эту карьеру.
С лица Вольфа сползла натянутость, маленький круглый рот открылся. Но он сразу же овладел собой, засунул большой палец руки за портупею и стоял, покачиваясь с носков на пятки. Он скорчил гримасу:
— Да, пожалуй, вам следует хорошенько поразмыслить. Ступайте!
Дни первой недели, проведенные в бессмысленной суете, остались позади. Постоянное напряжение — надо уследить за различными сигнальными свистками и командами и понять их — лишало способности мыслить, полная сосредоточенность, исключительно на ближайших, непосредственных целях — добиться безошибочной согласованности всех частей тела при маршировке, держать в предписанном порядке форму, четко и быстро исполнять приказы, пунктуально выполнять служебные обязанности, принимать в определённые часы пищу, абсолютно отключаться в часы ночного отдыха. Там, на гражданке, он и представить себе не мог, что вот такое может полностью подчинить человека, не оставив ему малейшей возможности для воспоминаний, раздумий, содержательной беседы. К изучению ракет, оружия он в это время и не приступал. Кубик однажды сказал им: «Сначала нужно сделать человека управляемым, затем мы его шлифуем, оттачиваем, и наконец, когда он полностью обработан, ему дается в руки оружие». Кубик никогда не скрывал сути дела, отвечал на нетерпеливые вопросы спокойно и ободряюще.
