Неожиданно Маев резко повернулась к Ниуну и выдохнула:
— Знаешь, я не хотела говорить...
Она оборвала себя на полуслове и долго молчала, но по ее лицу было видно, что в душе девушки идет жесточайшая борьба. И все-таки гордость победила.
— Я всегда буду помнить тебя. Ты спас мне жизнь. Прощай.
— Прощай, Маев. Я тоже не забуду тебя.
Ниун повернулся спиной и почти бегом ринулся в лесную чащу, с трудом пересиливая желание обернуться. Он шел, не разбирая дороги. Ветви хлестали его по лицу, по которому впервые в жизни катились обжигающие слезы, несколько раз падал, не заметив высокого корня или цепкой травы, тут же поднимался и опять бежал, пытаясь скрыться от самого себя. Вдруг он встал как вкопанный. "Прости меня отец. Видно, напрасно ты напоминал мне о долге. Я не могу жить без этой девушки. Зачем мне ремесло кузнеца на Серых Равнинах? Прости меня".
И словно камень свалился с его души, слезы высохли, а ноги сами понесли обратно, туда, где, он не сомневался, ждала его Маев. Он не помнил, как добежал до лесной опушки, как входил в селение, и лишь впервые за долгое время заулыбался светло и счастливо, когда увидел, что издалека, с самой окраины, ему навстречу бежит, спотыкаясь, единственная на свете женщина.
...Пройдет время, и у них родится сын, которого назовут Конаном.
