Уже с жизнью начал прощаться; но вдруг – откуда ни возьмись! – чья-то цепкая клешня хватает его за шиворот и вот уже Щукин, зажмурившись, как шкодливый кутенок, взмывает вверх, пролетает над колышущейся злобной лавой. Теперь, с высоты, можно плюнуть на бессильную свирепость протоплазмы – что и сделал от души… Внизу зашипело, как от сковородки, но он был уже далеко.
Долго летели над городом.
…Потом пролетели небольшое поле, перелесок, и, наконец, опустились под тяжкое хлопанье крыльев на вполне приятной опушке, полной грибов на тонких ножках. Грибы пахли почему-то ногами. В небе цвиркал невидимый жаворонок… В общем, было похоже на рай.
Ангел, тяжело сопя, вынул откуда-то из-под крыльев, из потайного кармашка, бутылку с живительной влагой и принялся утолять себя, изредка поглядывая на подполковника – а тот протянул руку в надежде, нутро жгло и выворачивало!
Серый честно отлил ему полстакана и со вздохом откинул пустой сосуд в сторону. Бутылка показалась подозрительно знакомой…
Долго, внимательно смотрел Щукин на благодетеля. Что хочет от него таинственный посланник небес? Что вдруг за знак ему такой в виде Серого Ангела?
…И разгадка неожиданно пришла к нему – да он же просто грязный! Когда-то этот ангел был гордым и снежно-белым, как Безенгийская стена, а теперь стал серым, как старая подушка, и перья торчали безобразно, а кое-где слиплись от грязи. И никакой мистики. Немытая пьяная птица лезет в друганы – нет уж, дудки.
Засмеялся подполковник – озорно, как нормальный – и минут пять не мог остановится. И этот чмошный серафим еще смел его бить?!… Да просто взять сейчас, да и дать в рог, чтобы полетел без участия крыльев… размазать одной левой странное существо, не относящегося ни к Богу, ни к Дьяволу…
Размахнулся обманутый Щукин во всю мощь, да и проснулся…
Сердце колотилось страшно; весь мокрый, пошел, выпил заплесневевшего маринада из под огурцов, которые уже несколько дней, как съел. Вернулся в спальню, посмотрел на бутылку – она была совершенно пуста. Когда успел прикончить злодейку – уже не помнил, пошел новую откупорил.
Через два дня закусь кончилась. Но – не хлебом единым жив человек! Выпивка тоже кончилась, надо пойти, пополнить боевые склады… Пока шел по коридору, глянул на себя искоса, отметил: Похудел. Раньше бы порадовался, лишний вес мешал, а сейчас уже было все равно.
Поднимался обратно – стоит соседка Настя, смотрит недобро. Маша опять звонила, сказала, что собиралась вот-вот приехать, но неожиданно заболела мама. Просила передать, чтоб не переживал из-за машины, картошку и овощи знакомый обещал помочь привезти… Чтобы берег себя, не забыл заплатить за квартиру, а у нее все в порядке, и приедет, как только сможет. Соседка все выпалила скороговоркой, потому что уже смутно понимала – бесполезно говорить-то. Укоризненно хлопнула дверью, оставив Щукина на площадке, пожираемого тяжкими мыслями.
