Губы Миронова тронула едва заметная улыбка, когда он вспомнил холодную ночь недельной давности. В ту ночь он прикончил этого засранца – как там его зовут? Несколько лет приходилось обходить стороной места, где он тусовался со своими полоумными дружками, чтобы не дай бог не огрести. Несколько лет приходилось терпеть издевательства и шутки, язвительные реплики типа "Эй, демон! Есть курить?"
И почему он терпел это? Разве было так трудно давным-давно подойти и размозжить его тупую башку?
В любом случае, ответа на этот вопрос не нужно. Уже не нужно.
Ответа не существует так же, как не существует больше того засранца.
Миронов прикрыл глаза и подставил солнцу бледную кожу лица. Удивительным образом он стал похож на облопавшегося "вискасом" кота, греющего старые кости в нежных лучах весеннего светила.
Последний удар был особенно хорош. Эта лохматая образина буквально прокрутилась на триста шестьдесят градусов, а его лицо стало похоже на яблочный пирог.
Да, согласился сам с собой Миронов. Именно на яблочный пирог и стало похоже его поганое лицо.
Такое же плоское и мягкое.
Жаль только, что он был уже мертв, и не смог оценить такого хорошего пинка.
Миронову захотелось рассмеяться, но он сдержал внезапный порыв веселья, и лишь ещё раз улыбнулся.
Автобус вёз его на противоположный конец города, туда, где живёт третий подонок из четверки, избившей Лену и его самого. Этот подонок даже не подозревает о том, что сегодня отправится прямиком в Преисподнюю, к Его Величеству Люциферу на поздний ужин.
Узнал адрес Миронов не случайно.
В районе улицы Сиракуз жил (когда-то) парень по кличке Лось. Он тоже был в четверке обдолбанных олигофренов в тот самый вечер, с которого всё и началось. Здоровый, как лось, хоть и наркоман.
Вчера, наконец-то, Миронову удалось завалить эту жертву несостоявшегося аборта. Правда, с ним были ещё двое таких же дебилов; пришлось их тоже прикончить.
Шампунь, кондиционер и бальзам-ополаскиватель, подумалось вдруг Миронову. Три в одном, блин.
Сегодня погода прямо-таки райская, а вчера вечер выдался холодным и ветреным.
Трое наркоманов шли по опустевшему двору покупать очередную дозу героина, чтобы сделать ещё один громадный шаг к собственной кончине. Они громко и грязно разговаривали и периодически взрывались диким хохотом.
Единственный фонарь, горящий во дворе, осветил тёмно-синие пуховики и спортивные шапки, когда троица вошла в круг света. Один из них поскользнулся на ледяной корке, мертво накрывшей асфальт, и навзничь растянулся посреди тротуара, раскинув руки. Двое других тут же разразились пронзительным неприятным смехом.
