А внизу буквами поменьше:
Купи самокат.
Этот самый самокат стоял рядом, в витрине спортивного магазина. Ужасно похожий на самокат, подаренный ей в детстве папой.
Она расхохоталась громко, до слёз. Вытащила смятый платочек, осторожно, чтобы не размазать тушь, тёрла уголки глаз, судорожно всхлипывая. Прошла несколько шагов. Повернулась. С колотящимся сердцем медленно, словно под гипнозом, добрела до входа, потянула на себя стеклянную дверь.
«Что ты делаешь? Немедленно остановись!»
Навстречу выпорхнула улыбчивая девушка в спортивном костюме, ладно обнимавшем стройную фигурку. Она ощутила невольную зависть к блестящим глазам, тугим румяным щёчкам – пышущей свежим задором юности.
– Я могу вам помочь?
Нет, уже не можете. Вам следовало разбудить меня раньше. Лет так на десять…
– Покажите мне тот самокат.
– Самокат?
«Ты сошла с ума…»
– Да, самокат…
– Пожалуйста. Вам на какой вес: до сорока килограмм или до ста двадцати?
– Лучше до ста двадцати. – Сказала она, чувствуя, как краска прилила к щекам. Ста двадцати в ней, конечно, не будет. Но и сорок остались далеко позади…
– Вам для мальчика или для девочки?
– А какая разница? – Встревожилась она, чувствуя, что сейчас не выдержит и помчится прочь без оглядки.
– Синий или красный? – Уточнила любезная девушка-продавец, совершенно не подозревая, что имеет дело с внезапным приступом безумия.
– Синий. – Прошептала она, спасительно подумав о Алкином Вовке и зацепившись за эту мысль, как утопающий за надувной круг. Нет, она вовсе не спятила. Просто хочет сделать подарок сыну лучшей подруги, что тут особенного? Кровь отхлынула от щёк, и дышать стало легче.
Синие колёсики вертелись вокруг блестящих осей. Она зачарованно наблюдала за их беспрерывным движением, прислушиваясь к мерному скольжению: «Ш-ш-ш…»
Вся улица шелестела в такт: «Ш-ш-ш».
«Олечка, доченька, не катайся вдоль дороги. Ты можешь выскочить под машину…»
Она подняла голову. Шедший навстречу толстый дядька с бутылкой пива и авоськой улыбнулся широко, по-доброму, как старой знакомой. Она улыбнулась в ответ, ощутив вдруг, чувствуя, как по жилам весеннее тепло, разгоняя ленивую кровь, заставляя сердце работать в ином, солнечном ритме: «Ш-ш-ш…»
Неожиданное озорство овладело ею. Забыв о ехидном зеркале и времени, притаившемся в его оковах, она поставила правую ногу на блестящую подножку. Левой толкнулась раз, другой…
Необычная лёгкость овладела всем её существом. Вслед за ней пришло головокружительное ощущение безмерной радости. Безотчётной, необоснованной. Она летела навстречу солнцу по пахнущей тюльпанами улице, оставляя далеко за спиной ворчливую старуху – зиму.
