Тем временем Птолемея хорошо приняли в Италии. Помпей устроил в честь гостя пир, а ростовщик Постум осмелился напомнить Помпею и Цезарю, что неплохо было бы взять долг у царя Египта, даже если для этого придется восстановить его на троне. Помпей отдал в распоряжение Птолемея свою виллу, расположенную на живописном Альбанском озере. Казалось, в жизни Птолемея наступил благодатный отдых. Он даже не нуждался в деньгах. Прослышав о богатствах Египта, ростовщики сами шли к царю, предлагая ему деньги на содержание многочисленной свиты и на подкуп нужных для решения государственных вопросов людей. Ростовщики очень надеялись на то, что сенат поддержит Птолемея, и предоставили ему неограниченный кредит. Вновь рядом был щедрый Рабирий Постум, не раз уже оказывавший услуги царю.
Птолемей перестал опасаться за свое будущее. Все реже он вспоминал о том, что ждет его в Александрии. Советы Катона забылись, и лишь иногда, рассказывая Помпею о своем визите, он весело посмеивался над почтенным мудрецом.
Птолемей не видел или не хотел видеть довольно сложного положения в Риме. Союз триумвиров с каждым днем становился все нестабильнее. Помпей терял авторитет, а значит, и власть, он даже подвергался насмешкам и яростной критике со стороны бывших союзников. Народный трибун Клодий так сумел запугать Помпея, что тот мог по нескольку дней не выходить из дома. Клодий был, безусловно, лишь надежным орудием в руках Красса и Цезаря. Казалось, стремительная блистательная карьера одного из виднейших политиков Рима подходит к концу.
Единственным человеком, которому распад триумвирата приносил реальную пользу, был Цицерон, которому в 57 г. по инициативе Помпея народное собрание разрешило вернуться в Рим. Помпей не из чувства жалости или уважения проявил такое великодушие. Он просто хотел досадить Клодию.
