Я с обидой пробурчал:
- Почему меня не разбудили?
- Будили! - ответил Витя. - А ты так и не проснулся. Иди прячься! - И он снова стал повторять считалочку.
Я спрятался в густых кустах акаций. Мимо пробежал Витя и исчез за углом.
Я выскочил из укрытия и бросился к крыльцу:
- Чур, первый!
Вслед за мной к крыльцу подбежал Иван, и тотчас же на террасе собрались почти все мальчишки. Не было только Жени.
- Куда он мог подеваться? - растерянно бормотал Витя. Толя насмешливо улыбнулся:
- Ищи! Не сквозь землю же он провалился.
Прошло еще несколько минут, а Жени нигде не было. Мы не на шутку встревожились.
- Давайте поищем все вместе! - предложил Ваня.
Ребята разбрелись по двору. Мы с Толей обежали вокруг домика, и вдруг из-за угла прямо на нас выскочил Женя. Пилотка у него съехала набок, ботинки были в чем-то белом, словно он ходил по извести. А глаза блестели возбужденно и загадочно.
- Где ты был? - набросился на него Толя.
- Там, - показал Женя куда-то вниз. - В подвале. Там такое!…
- Да ну, не тяни! - торопил я его. - Говори скорей!
Женю так и распирало от желания поскорей рассказать про свою тайну.
- Бежим под навес, там никто не услышит, - предложил Ваня.
Но не успели мы добежать до навеса, как Герман позвал всех ужинать.
Я, почти не жуя, проглотил бутерброд с маслом, выпил кружку кофе и с нетерпением стал ждать команды. Вот все поднялись из-за столов. Стараясь не терять из виду Женю, вышли на террасу. Там, облокотившись о перила, стоял солдат в полевой немецкой форме мышиного цвета и насвистывал «Катюшу». На вид ему было лет двадцать. Высокий, стройный и голубоглазый, он равнодушно взглянул на нас и отвернулся.
- Марш во двор! - отдал команду Федотов. - Василь! Тащи баян.
Мы расселись на лужайке. Баянист, наш каптенармус Василь Бойко, лихо прошелся по клавишам:
Жил отважный капитан,
Он объездил много стран…
Федотов взмахнул рукой, мы дружно подхватили:
Капитан, капитан, улыбнитесь…
Потом пели «Раскинулось море широко», «Петроград мы не сдадим» и «Катюшу».
Меня мучило любопытство: что там, в подвале, увидел Женя? Но когда я подошел к нему, он ответил:
- Потом…
Было уже поздно: солнце пряталось за зубчатый край леса, надвигались сумерки, и о том, чтобы лезть сегодня в подвал, нечего было и думать.
- Ну скажи, что там! - допытывался я у Хатистова, когда мы улеглись на жесткие соломенные маты.
- Т-сс, - прошипел он. - Спи. Завтра все покажу. Темное, сырое небо все ниже и ниже опускалось к земле.
