И мы пошли по какому-то переулку, я забыл название, мимо Глазной больницы, потом мимо уругвайского посольства - и я в очередной раз подумал (часто там хожу) и даже сказал вслух - ё-моё, Уругвай. У-руг-вай! Вы представляете, где это? И как там - вообще?! Это же где Бразилия… Кстати, знаменитый писатель Борхес, по-моему, откуда-то оттуда.
Но народ не отреагировал должным образом на мои слова. По-видимому, все были слишком заняты собой. Оксанка только, проявляя женскую ограниченность, кокетливо переспросила у Эдика: “Уругвай - это где Латинская Америка?” И Эдик ей долго что-то обьяснял. Потом шли еще по какому-то тихому переулку, где стояли рядами спящие машины, и потом довольно быстро вышли в те самые исторические места, где начинается “Мастер и Маргарита”. Между нами, как, наверное, между всеми, кто сюда приходит, возник спор, где именно это было, где стояла та самая скамейка, а потом я вдруг вспомнил, глядя на Оксанку, крепко державшую Эдика под руку, как мы с женой пили пиво на этих прудах, всего-то год с небольшим назад, с этой же Оксанкой и оставившим ее ныне мужем, только на другой стороне. И как Оксанка отворачивалась от своего бывшего мужа и все время спорила с ним по пустякам, и это, оказывается, было не просто так - теперь он живет с другой женщиной и она, я вспомнил, жена говорила, одно время страдала, а теперь вот тоже с другим. И я подумал, что нет смысла спорить, где именно сидели Воланд и Бездомный, потому что все равно все это придумал Булгаков, раз в так называемой реальной жизни все так непостоянно и относительно, что иной раз невозможно понять, что было, а чего не было совсем - со-всем.
Народу, несмотря на поздний час, было много, но мы нашли свободную скамейку и сели. Кстати - если вы ждете, что сейчас начнет происходить какая-то “чертовщина” и что я буду делать эдакий “микс”, как сейчас модно говорить, по “Мастеру и Маргарите”, хотя бы мельком, то вы зря этого ждете; мы просто сели, как, наверное, десятки тысяч других граждан, бывавших в этих местах, просто тихо сели на лавочку, снова мимоходом вспомнив роман, потому что, с другой стороны, не вспомнить его тут было невозможно, но заката, слава Богу, уже не было, а была ночь, обычная московская ночь конца лета, довольно прохладная и звездная, мы откупорили девочкам вино и заговорили на какие-то совершенно посторонние темы. Эдик стал кокетничать с Оксанкой, Дима и Олександр сначала тоже немного позаигрывали с ней, а потом переключились на двух девиц на соседней лавочке, а Мисаил достал телефон и ушел звонить, и вернулся снова весь расстроенный и чуть ли не в слезах..
