Самое главное вмоем поступлении в Литинститут,при том что это заведение безусловно можно считать почти 100 % профанацией и при том разочаровании, что ожидаломеня позднее - это был, разумеется, первый литературный успех, но еще главнее, напишу даже с большой буквы, самое главное - это была первая Индульгенция, первое в моей жизни тихое обещание Разрешения Ничего Не Делать. Ведь члены творческих союзов, писатели, а мне мерещилось впереди уже и это, каждый дурак знал: имели официальное право не работать…
НИЧЕГО НЕ ДЕЛАТЬ.
А?!
Впервые вжизни я получил (правда, нетвердое) обещание официального права на это.
Вот. Это было сильно. Неважно, что шарм, точнее авто-шарм происходящего длился всего несколько недель, до первого, так сказать, “творческого семинара”, на котором, сильно испугавшись от неожиданности, я стал свидетелем спонтанного (впрочем, возможно, я опоздал и не видел начала, которое все объяснило бы?..) разгрома нашим маэстро творчества Константина Паустовского (я не поклонник Паустовского, но так и не понял тогда: почему именно его?). Неважно, что первая же новая, клюнувшая, как я понимаю, на 50 % на звание литератора любовница подарила мне банальный триппер, в чем безусловно также был указующий перст судьбы, до сих пор, кстати, полностью не осмысленный…
Важно было другое: наконец-то я мог со знанием дела зайти в красный бар “Марс” на 2-м этаже (remember?), у гостиницы “Националь” и спокойно, имея право, залезть на высокий вертящийся стул у стойки и дуть свой “Шампань-коблер” под Джеймса Ласта хоть весь вечер…
Теперь я имел на это право.
Но, увы, общественные перемены, с одной стороны, приведшие товарища Сергеева в Литинститут, с другой привели то ли к временному закрытию вышеупомянутого заведения, то ли к тому, что в тот год оно потеряло, сколько? - две трети точно - своего очарования, так как странно, но я даже не вспомнил о нем ни в тот момент, ни позже. А может быть (первое дуновение будущей бури), у меня просто уже не было денег? Или “Шампань” подорожала?
Жаль, не помню.
Зато - пусть это мелко, но я же сказал, заячья борьба - заместитель директора (вслушайтесь: заместитель директора! института нефти - в подчинении около 300 человек), к которому я пришел подписывать, по-моему, отпуск на экзамены в Литинститут, или какую-то характеристику туда же, - неважно, важно то, что запрос был на официальном бланке Союза писателей (!)и, увидев этот бланк, Первый Зам Директора, встал из-за своего огромного стола с тремя телефонами и, приятно поклонившись, пожал мне руку.
