— Заночуем в сарае, — сказал Тейтр.
Наутро, когда они опять сидели на вершине холма, вернулся Хельги, на сей раз одетый как богатый купец — в шелковом плаще цвета темного бургундского вина, с меховым воротником и расшитой каймой, к луке седла подвешен блестящий щит, седельные сумки новенькие, из светлой кожи. Только лошади те же, и выглядел Хельги еще более встревоженным, чем намедни, перед отъездом. Сообщил, что надобно ехать дальше, в долину Оркадаль.
Путь лежал по узкой тропе, змеившейся через лес, средь высоченных деревьев. Хельги, по всей видимости, хорошо знал здешнюю округу, и в следующей усадьбе, которая была намного больше первой, повторилась прежняя история: он оставил их в лесу, а сам пошел в усадьбу и, вернувшись, указал новый сарай, тоже на отшибе и тоже с прошлогодним сеном, но попрочнее давешнего — дощатый, крытый дерном. С порога они видели огороженные угодья, просторные дома и фьорд. За сараем виднелась частая изгородь, а за ней поднималась к небу горная круча. Тейтр сказал, что тут ему нравится больше, он даже птичий гомон готов стерпеть.
— Здесь живет именитый хёвдинг, — сообщил им Хельги. — Некогда один из самых могущественных в стране, из числа ближних людей конунга Олава. После Свольда Эйрик ярл даровал ему пощаду и ради вящей безопасности женил его на своей родной сестре Бергльот, вот с той поры он и сидит тут на покое, это ему не возбраняется.
Гест спросил, как зовут хёвдинга, однако Хельги будто и не слышал, только проворчал, что в ближайшие дни непременно разыщет Эйстейна и наконец-то свалит с плеч долой это нелепое поручение, продаст товары и отправится на юг, в Бьёргвин,[31] где сбудет остатки, а уж оттуда поплывет зимовать на Оркнейские острова, к семье; после смерти конунга Олава он их там поселил.
— Не по душе мне теперь в Норвегии, — заключил Хельги свою речь, ничего не объясняя, и причин дурного настроения, которое внезапно одолело его, тоже не назвал.
Лошадей он опять забрал с собой.
Время остановилось. Погода была чудесная. И днем и ночью. В сарае они только ночевали, а так все больше бродили в холмах, охотились. Тейтр смастерил лук и учил Геста стрелять. Гест пока что ни разу в цель не попал. Сам же Тейтр добыл нескольких зайцев и олененка, с жадным любопытством освежевал их и разделал. Костры они всегда разводили в низинах, причем в разных местах. День ото дня Гест стрелял все лучше. Тейтр отыскал кустарник с прочной и гибкой древесиной — в Исландии такие не росли — и сделал Гесту лук покороче, из которого тот бил почти без промаха.
