Напротив белым манящим пятном застыло лицо Паулы - с ней тоже творилось что-то непонятное. Нет, точно, словно вся планета сошла с ума в тот день перед бурей, которая все грозила и не шла.
Почему, почему Молодой уговаривал их, ведь все было решено и ничего от него не зависело? Почему так ярился Косматый, доказывая свою правоту, – умный человек, он не мог не знать, что все слова бесполезны?
- Посмотрите, как вы живете, до чего вы дошли!
- Пятьдесят лет назад нас было триста, когда отец взял все в свои руки, а сейчас уже полторы тысячи - вот до чего мы дошли!
- Да причем здесь цифры, причем здесь цифры? Вы их держите в черном теле, тирания, средние века, честное слово!
- Никакой тирании! Обсуждаем, решаем вместе - где тирания?
- А эти телохранители, Друзья ваши? Бездельничают, народ пугают. Зачем?
- Нельзя так говорить! Парни стараются, ты, Лисенок, ничего в этом не понимаешь, тебя совсем другому учили. Без них невозможно.
И так они спорили, перескакивали с одного на другое, возвращались к пеулам, снова кричали о вырождении, и никак нельзя было понять, кто из них прав. У Молодого не хватало слов, он срывался, терял мысль, а Косматый, наоборот, набирал силу. Он даже успокоился, его клокочущий астматический бас уже не ревел, уже гудел ровно и сильно, подстать верхним ветрам, а те, словно забрав у него все бешенство, дико орали на разные голоса.
Спор ни к чему не приводил, да и не мог привести, спор выдыхался, а Косматый давил, давил, и от двери уже неслись угрозы. Лицо Косматого стало огромным, некуда было деться от его бычьего взгляда, буря проникала в самую кровь и не давала сосредоточиться.
И наступил момент, когда Молодой перестал спорить, перестал хвататься за голову и бить кулаками по столу, когда он закрыл глаза и устало проговорил:
- Не понимаю, зачем все это? Не понимаю. Я здесь ни при чем, зачем вы мучаете меня? Зачем, когда все и так ясно - через неделю придут корабли и переправят вас на Землю, на Куулу, на Париж-100, куда угодно.
- Неужели ты не понял, Лисенок, что мы никуда не уйдем отсюда?
- Вас не спрашивают, вам даже не приказывают, вас просто заберут отсюда, хотите вы этого или нет.
- Лисенок, силой от нас ты ничего не добьешься. Мы не те люди.
- Не я. Земля. Вы ничего не сможете сделать. Сюда прядут корабли...
- А мы их не пустим!
Все одобрительно зашумели: еще чего, пусть только сунутся! Пусть у себя приказывают. Здесь им не Земля!
