— А Вернера разве не надо к нам перетягивать? — укоризненно произнесла Гундель.
— Некогда нам бегать за каждым в отдельности, — буркнул Шнайдерайт.
Хольт в подворотне столкнулся с Мюллером. Мюллер шел из сульфамидного цеха и собирался пересечь двор. Но в коридоре нижнего этажа распахнулась дверь, и фрейлейн Герлах крикнула:
— Господин Мюллер, вас вызывает Дессау!
Мюллер схватил Хольта за плечо.
— Пожалуйста, добегите до Блома, внутренний телефон испорчен. Передайте ему, что приемка моста в три часа.
Во дворе Хольт увидел отремонтированную колею. По петлявшей между развалинами тропке он направился к баракам.
Кабинет у Блома был крохотный; письменный стол, стул для посетителей, забитая папками и книгами полка — вот и вся мебель. Дверь в соседнюю комнату была открыта, там за чертежными досками работали несколько девушек.
Блом сидел за письменным столом, серенький и незаметный, как обычно. Когда Хольт вошел, он сразу оживился. Встал, затворил дверь в чертежную, пожал ему руку и усадил на стул.
— Очень рад вас видеть у себя. Вас, конечно, интересует постройка ветки.
И он принялся рассказывать, сколько трудностей уготовили им подпочвенные воды и какую уйму математических расчетов это потребовало, о дренажных щелях в подошве полотна и прусских нормативах для железнодорожных веток… При этом он снял очки и моргал глазами.
Хольт знал, что Блом быстро сделался незаменимым работником на заводе, но по-прежнему видел в нем смешного чудака, которого никто и всерьез-то не принимает. И глядя, как инженер сгорбился над своими чертежами и таблицами, Хольт мысленно сравнил его с чудным гномом, занятым какими-то таинственными вычислениями в глубокой пещере. Наконец ему удалось выполнить поручение Мюллера. Он хотел уйти, но что-то удерживало его помимо воли, и он продолжал сидеть.
Блом рассеянно, почти безучастно выслушал его сообщение.
— Вам давно надо было сюда заглянуть, — сказал он. — Я считаю, что у молодежи должна быть потребность проследить все пути старшего поколения. Это вам поможет в будущем избежать ошибок и заблуждений старших!
Это верно, подумал Хольт. Старшие заварили кашу, а мне придется расхлебывать.
— Я ведь чистый математик, но у меня есть и кое-какой жизненный опыт. Жизнь, дорогой господин Хольт, не благоволит нам, простым людям…
Хольт поднялся — самое время уйти. Но Блом заклинающим жестом заставил его снова сесть.
— Да нет, вы меня не задерживаете нисколько! — Он обстоятельно протер и надел свои никелированные очки. — Садиться за серьезную работу все равно еще рано. Я работаю ночами. — Он улыбнулся. — Сначала обманчивый мир должен погрузиться во мрак, понимаете, и вот, «когда опять в старинной келье заблещет лампа, друг ночей…»
