В гостиной первое, что ему бросилось в глаза, был раскрытый кабинетный рояль; по обе стороны нот в бронзовых подсвечниках горели свечи. Руки Каролы бегали по клавишам; на ней было все то же зеленое, плотно облегающее платье, в котором она казалась еще более хрупкой, еще более одухотворенной. Увидев Хольта, она испуганно оборвала игру и покраснела, однако быстро овладела собой.
— Почему вы перестали играть? — спросил Хольт. — Что это было?
— «Патетическая». Вы меня испугали, теперь у меня, верно, ничего не получится.
Карола со свечой в каждой руке пошла вперед, освещая дорогу. Будто ангел с бронзового канделябра, усмехнулся про себя Хольт. Она повела его в свою комнату.
Хольт огляделся. Здесь, за городом, все будило воспоминания.
— Как у Петера Визе! — сказал он. А Петер Визе напомнил ему Уту: лесная сторожка в Шварцвальде; это далеко, но нет такой цели, которую нельзя достичь. Карола вопросительно взглянула на Хольта. — Петер Визе, знаете, мечтал стать пианистом, — пояснил он. — Он часто играл мне, особенно Шумана.
— А где он сейчас? — спросила она.
— Погиб, — сказал Хольт.
Карола долго стояла у двери молча, не шевелясь, потом взяла свечу и вышла. Хольт настолько погрузился в свои мысли, что даже не заметил. Да, Петер Визе погиб. И как ни бессмысленна его гибель, все же это была хорошая смерть.
Карола принесла вазу с яблоками, тарелку и фруктовые ножики в подставке. Села на кровать, застланную пестрым покрывалом.
— Жизнь до сих пор меня щадила, — сказала она. — Но и мне пришлось узнать, что значит потерять близкого друга.
Ничего такого не было в ее словах, и Хольт никак не мог понять, почему они все-таки вызывают в нем глухое раздражение.
— Вы расскажете мне о вашем друге? — спросила Карола.
Он покачал головой.
— Вы часто вспоминаете прошлое? — спросила она.
— Я пытался многое забыть, но прошлое преследует нас. А вы мне напомнили годы в Бамберге, мое детство.
— Воспоминания детства — это самое дорогое, что у нас есть, — сказала она, положила ногу на ногу и обхватила руками колено.
— Возможно, — сказал он. — Но не хочу лгать. Я убежал из дому — сперва в Гамбург, а потом на войну. Дома я не мог выдержать. И вот я сейчас спрашиваю себя: а почему, собственно? Но оставим это.
Хольт с самого обеда ничего не ел, он взял яблоко, вытер о рукав и с жадностью впился в него. От яблока остался один черенок. Под ложечкой перестало сосать.
Карола сидела рядом молча. Это его размягчило, настроило на душевный лад.
