– Макс, вернись! Вернись сейчас же!
Но Максим уже не слышал ее. Выбежав из подъезда, он быстрым шагом пошел по улице, не разбирая дороги. Щека горела от пощечины, но гораздо больнее жгла обида на сестру, на себя самого. Пожалуй, сегодня в своих перепалках брат и сестра зашли слишком далеко. Максим не помнил случая, чтобы сестра когда-либо поднимала на него руку. Не было такого никогда. Наоборот, в раннем детстве она всегда поддерживала младшего братишку, всячески оберегала его от всех невзгод, заботилась о нем. А вот теперь ударила. Конечно, Максим сам перегнул палку, но и сестра виновата, она же довела его до белого каления. И все равно, какое право она имела распускать руки?! Ничего, вот папа вернется, он ее наставит на путь истинный. Впрочем, Максиму тоже не избежать отцовского воспитания. А в этом будет мало приятного. Папа хоть и представитель интеллигенции, но все же в гневе становится сторонником радикальных мер в деле воспитания потомства. Пороть, наверное, не будет, но наказание придумает суровое.
Но это все в отдаленном будущем. А вот как быть сейчас? Куда идти? Не домой же, после всего, что случилось. С Катькой он теперь под одной крышей жить не сможет. Ни за что! Во-первых, обиделся, так ему залепила, да еще и на глазах у этого выпендрежника Игорька. А во-вторых, все-таки стыдно, оскорбил сестру незаслуженно. Ну заходил к ним Игорь несколько раз, ну заночевал однажды. Что тут такого-то? Можно было и смолчать. Сестра ведь действительно уже взрослая и у нее своя взрослая жизнь. Что с того, что Максиму не нравится ее избранник? Не ему же жить с этим насмешливым пижоном. А то, что Катька зудит все время, так это, наверное, от беспокойства за него, Максима. Ведь не бросила же она братишку на произвол судьбы, и готовит ему, и стирает, и убирает. Можно было бы и закрыть глаза на ее несносный характер.
От сознания собственной неправоты становилось еще горше, слезы наворачивались на глаза. Проклиная свою несдержанность и занудство сестры, Максим бродил по улицам до самой темноты. Вернуться домой он так и не решился, зашел к Кольке, заметил с улицы, что у того свет горит в комнате.
Дверь открыл сам Колька. Увидев лицо приятеля, он на миг опешил, потом воскликнул:
– Вот это да! С Катькой бился?! Неужто это она тебя так отделала? Во зверюга! Знал я, что у вас все дракой закончится, но чтобы так..!
– Да не она это, – отмахнулся Максим. – Слушай, Колян, можно, я у тебя эту ночь перекантуюсь? Только матери своей меня не показывай, не надо, чтобы она меня с такой рожей видела.
