Рогнед внезапно умолк. Нахмурился. Сана смотрела на него в упор, не отводя глаз ни на миг, не моргая. Он напрягся, словно готовясь вскочить с места и то ли напасть, то ли бежать прочь… Прошло пятнадцать секунд. Он глубоко вздохнул, усмехнулся, вновь расслабился:
– Лихо, Сана, лихо. Профессионально: вроде бы без малейшей подготовки, с места – выбивающая атака. Чуть не подловила меня – мне следовало блок сразу же усилить, не дожидаясь… А почему? Из-за твоего обаяния, что есть, то есть, ты одним видом своим расслабляешь, настраиваешь на лирический лад, человек уже начинает переживать, каково будет в постели с тобою – робкой, неумелой, практически девственной, да? И тут ты его по мозгам – как обухом. Где ставила гипноз? Чувствуется учитель высокого класса.
Сана усмехнулась:
– Забыла. Не веришь? Потому и забыла, что учитель был классный и приказал выбросить из памяти. Некий… странная кличка у него была, как это… Вспомнила: мастер ситуаций. Не приходилось встречать?
Она говорила все это очень серьезно, только глаза смеялись – весело, даже ликующе. И такой же взгляд был устремлен ей навстречу.
– Да вроде бы не приходилось.
– Странно. Может, его тогда просто звали по-другому? Ну, ничего, не знал его – не многое потерял, откровенно говоря. Мужичонка был такой – с виду вроде и нормальный, но оказался трусом. Сбежал, ни слова не сказав, испугался женщины, которая его так полюбила – больше всего на свете. Любви испугался. И затаился где-то, как таракан за печкой. Женщина искала его чуть ли не по всей Галактике – и не нашла. А ведь женщина была, прямо сказать, не из последних. Бог ее ничем не обидел – кроме этой любви, напрасной, горькой. Или, может, она вовсе такой не была, ей только казалось, что она – вот такая? И такой любви не заслуживала?
– Не такая, – согласно кивнул Рогнед. – Бедный у тебя словарь, девушка, и описать ее так, как она заслуживает, тебе не по силам. Самой лучшей в мире она была, самой прекрасной, умной, сильной… но и любили ее так, как она того заслуживала, никак не слабее.
– Любили? Да, быстро все проходит…
– И сейчас любят не меньше. Даже больше, мне кажется, если это вообще возможно. Настоящая любовь ведь как вино – со временем только набирает вкус.
– Вранье, одно вранье. Любили бы так – не бросили бы!
Рогнед покачал головой:
– Не так все это было, не так. Не бросал! Но она могла ведь сообразить, недаром умница, что не свободным художником он был, а находился на службе – на такой, о которой даже самому себе порой не говоришь ни слова, а уж другому и подавно. И когда потребовалось мгновенно исчезнуть на время… Нет, не в нем тут дело. Он как только вернулся, сразу кинулся к ней, даже раньше, чем к начальству! И не нашел. Ни следа не оставила, как сквозь землю провалилась. Это не у него, а у нее любовь короткой оказалась: ей бы подождать терпеливо – а она сорвалась с места, умчалась – куда? Зачем? За новыми ощущениями?
