Так рассчитывали. Да чего-то, видно, не рассчитали…
К глинобитной старой хатке возчика Мурашов вышел довольно уверенно, по крепко сидящей в голове карте города. Дом стоял на окраине, в конце улицы, и капитан подумал, что это удобно — меньше глаз от соседей. На низеньком крылечке сидела девочка лет пяти и сшивала два цветных лоскутка.
— Ты Плугатару? — спросил Мурашов.
Она подняла лицо, кивнула.
— Как тебя зовут?
— Юлия.
— Где твой отец, Юлия? Он работает?
Девочка вскинула руку, словно заслоняясь от солнца; вскочила и убежала в дом. Оттуда послышался ее быстрый, взахлеб, разговор. В дверь выглянула молодая еще женщина с широким лицом.
— Кто вы? Что хотите?
— Мне нужен Петр Плугатару.
— Моего мужа уже два года нет в живых. Он погиб на фронте. Кто ты такой? Если из его бывших дружков — почему не знаешь об этом?
Вот это да-а… Мурашов сдернул шапку, вздохнул:
— Мир его душе… — и вдруг спросил: — А… на каком фронте он был?
— Кто его знает! Где-то под Одессой. Тогда в город пришло много извещений.
«Так ведь он воевал в фашистской армии, у румын!» — сообразил капитан. Ну, все верно: пришли румыны, началась мобилизация… Вот чепуха: человек, к которому он шел, считая своим, погиб, оказывается, с оружием в руках сражаясь против него, Мурашова, против его страны. Погано сделалось на душе.
Вдова исподлобья, тяжело глядела на него.
— Простите! Я нездешний, из Буджака, приехал по делам. И не знал, что Петра взяли в армию. Мир его праху!
Он поклонился, хотел идти, но женщина жестом остановила его:
— Постой!
Сходила в дом, вынесла рюмку и кусок хлеба с салом.
— Помяни его.
Мурашов перекрестился: «Да успокоит его господь!» — выпил, вытер ус. «Что ж, — решил он. — Второй заход начну отсюда же».
— Давно не бывал я здесь! Как пришли немцы с румынами, так и не бывал. Стало опасно ездить. Поймают — отберут лошадь, кэруцу[4] да еще и изобьют. А сегодня приехал по казенной надобности, привез сукно. Да… раньше у меня здесь было много друзей, было с кем выпить и поговорить. Не только с твоим Петром. Этот еще… как его… с водокачки… Василаке, да!
— Бужор?
— Да, да!
— Ты и его не найдешь сейчас: Василаке и еще шестерых арестовали еще до того, как погиб мой Петр. Радио они слушали, какие-то листки печатали, ветеринар с ними был, скот травил, что в Румынию собирались отправлять. Их всех повесили на базаре, на площади. Так что не ищи Бужора, напрасно будешь искать.
Еще один… Мурашов мотнул головой, с трудом улыбнулся:
