Андреев ответил, что действие бринковского снаряда можно уподобить лишь удару топора, разрушающего ящик; японский же снаряд, напичканный шимозой, превратит его в пыль.
– Американцы в своих газетах пишут, что шимоза дает такой жар, от которого даже броня плачет стальными сле–зами.
– Ну, эти янки известные болтуны…
Море осветила большая, очень яркая лунища.
– У-у, волчье солнышко! – ругали ее матросы.
После полуночи на 7 июля Панафидин с мостика передал в салон командира по извилинам переговорных труб:
– Нас не ждут, и я вижу свет японских маяков.
– Какого цвета? – спросил Трусов.
– Белый и красный.
– Именно они указывают вход в Сангарский пролив. Не прохлопайте сигнал флагмана: сейчас полезем в эту прорву…
Над картами Сангарского пролива склонились рюриковские штурмана – капитан Салов, мичмана Платонов и Панафидин. Сангарский пролив славился вихреобразными «сулоями». Войдя в его узость, огражденную горами, крейсера сразу попали в неразбериху отвратной качки, а попутное течение сильно «подпихивало» корабли в корму, отчего скорость возросла сразу на четыре узла. Рулевые боролись со штурвалами, стараясь удержать крейсера посреди пролива. Трусов стоял у телеграфа.
– В мирные времена, – сказал он, – корабли прижимались к берегам, чтобы избежать этих «сулоев», но… Откуда мы что знаем? Может, у берегов теперь поставлены мины?
Был сыгран «аллярм», и люди уже не покидали боевых постов. Солуха с лекарем Брауншвейгом растаскивали по трапам особые носилки, в которых раненых можно перемещать даже по вертикали, их можно просовывать через люки. Заодно с санитарами трудился и священник Алексей Конеч–ни–ков.
– Помочь, батюшка? – окликали его матросы от пушек.
– Ты в мое дело не лезь, как и я в твои дела не путаюсь, – отвечал иеромонах.
Сотни глаз пронизывали коридор пролива, внутри которого затаилась крепость Хакодате, фланкирующая боевым огнем всю середину Сангарского пролива.
– Семь миноносцев! – оповестили сигнальщики.
В темени пролива миноносцы разом отвернули и шарахнулись в сторону берега. Каперанг Трусов отчаялся:
– Скорпионы проклятые! Значит, нас уже рассекретили, и теперь заработает телеграф на Токио…
С рассветом крейсера прошли мимо Хакодате, демонстрируя свое презрение к противнику. Но крепость города молчала, и Хлодовский сказал, что газетные сплетни подтвердились:
– Все пушки крепостей японской метрополии сняты с берега и отправлены на штурм Порт-Артура…
Правда, барон Шиллинг клятвенно уверял, что в глубине бухты Хакодате он разглядел очертания китайского броненосца «Чин-Иен», но «Никиту Пустосвята» дружно вы–смеяли.
