Антон смотрел себе под ноги и некоторое время молчал в размышлении, затем поднял на меня глаза, неуверенно пожал плечами. Было понятно, что Наталью он никогда не воспринимал всерьез, не обращал на неё внимания, и посмотреть на девочку под таким углом ему попросту не приходило в голову.
— Мы возьмем её завтра с собой, — наконец сказал он, и именно это я хотел услышать.
— Ты все правильно понял, — одобрил я решение парня, и велел ему убираться с моих глаз. — А теперь убирайся с моих глаз.
Глядя сквозь окно входной двери, на то, как Антон неторопливо, вернее задумчиво, бредет по коридору, я спрашивал себя, зачем я все это ему втолковывал? Зачем защищал Наталью, пытался придать ей новый статус и весомость в глазах её сверстников, ведь если Антон начнет относиться к ней уважительно, и остальные обратят на неё внимание?.. Скромная, стеснительная девочка, робкая в своих желаниях и намерениях, скованная в порывах, но с пронзительным взором, тем взором, который в семнадцать ещё ни о чем не говорит её парням-сверстникам, но так многозначителен в тридцать шесть… Она кого-то мне напоминала, и я стоял на крыльце, курил сигарету за сигаретой и отчаянно пытался понять, кого же именно. И вдруг я осознал, вернее, ощутил ответ, — Наташа напоминала мне Алёну, ту Алёну которой было семнадцать, и которую я совершенно не знал. Да, если на Наталью слой за слоем навернуть кокон легкого цинизма, напускной прохладности и равнодушия, то во внешнем проявлении останется только этот пронзительный взгляд, на дне которого никогда не умирает надежда. Защищая Наталью, я защищал Алёну, — вот зачем я устроил Антону эту лекцию.
На следующий день в пятницу вечером молодежь, как и обещала, пришла ко мне домой. Было их восемь человек: Антон Горевский, Марина Вересина, Ирка Бажанова, Серёга Прохоров, Вика Ерофеева, Паша Мельников и Света Прокопчук (последние двое являлись практически завсегдатаями моей квартиры), ну и Наташа Плеханова. Мой такс Ларион ошалел от обилия гостей и от возбуждения тявкал, не зная, кого первого грызнуть за ногу. Молодежь была слегка скована, и чуть-чуть торжественна. Света водрузила на стол пакет печенья, Вика — конфеты, ну а Антон вручил мне пеструю коробку с вожделенным виски:
— Павел Витальевич, это вам приветик от отца.
— Очень хороший «приветик», — одобрил я и принялся алкоголь распечатывать. — Светка, ну-ка похозяйничай тут, чайник поставь, чашки достань. Только сперва стакан мне дай. Ну а вы рассаживайтесь куда-нибудь.
