Инна Марковна посмотрела на меня внимательно, отвернулась, сказал:
— Поразительная честность. Мужчины и в самом деле боятся детей, только далеко не каждый из них может себе в этом сознаться. Ты сильнее многих, Павел.
Мне стало как-то неуютно. Я спросил, закончен ли наш разговор, на что директриса утвердительно кивнула, и заторопился домой. Мне больше не хотелось с ней откровенничать, тем более на столь щепетильные темы.
4
Напослезавтра, то есть 6 сентября, Антон Горевский (так звали парня, которого я выгнал с прошлого занятия), на урок ко мне не явился. Вообще то, я бы не удивился, если бы он ещё во вторник выследил меня со своими дружками, дабы посредством кулаков восстановить пошатнувшийся авторитет. Но этого не случилось. Тут могло быть два варианта, либо я их всех слишком запугал, либо парень решил действовать осмотрительно, и тщательно вымерял план возмездия. Второй вариант был намного хуже первого, ибо предполагал холодную рассудительность, выдержку и коварство — жуткое сочетание, учитывая, что эта смесь заквашена на юношеской агрессии и жажде протеста. Но действовать требовалось в любом случае, так что я решил разыскать парня и расставить все точки над «i». Ну а пока надо было как-то провести урок.
Я сел в кресло и огляделся. На столе предусмотрительно стояла полулитровая бутылка минеральной воды. Я отвинтил крышку, сделал пару глотков, вернул бутылку на место.
— Ну что, бездельники, как дела? — поздоровался я с молодежью. — Какие глупости успели натворить за те два дня, пока я имел счастье вас не видеть?
Глупостями молодежь делиться со мной не торопилась. Ученики переглядывались, осторожно улыбались.
— Ладно, чего там в методичках писали?
Как выяснилось, ничего интересного в методичках не было. Я откинулся на спинку кресла и минуту разглядывал потолок, размышляя, чего бы такого рассказать, потом вспомнил, что начинать всегда надо с истоков, вернул взгляд на класс и начал, так сказать, сам урок:
— У кого дома нет компьютера?
Худенькая девочка в вязаной лиловой кофточке робко подняла руку. Несколько учеников и учениц на неё оглянулись, в глазах одних читалось безразличие, в других едва уловимая снисходительность, — одноклассники как бы позволяли ей не иметь компьютер, прощали её семье бедность. У неё и кофточка, видать, была сработана собственными руками. На пугливом личике не наблюдалось и тени косметики, а два хвостика так и вовсе навевали трогательные воспоминания о моем социалистическом отрочестве, когда ученицы ходили в коричневых платьях и белоснежными фартуками, а на таких вот хвостах носили пушистые банты.
