У меня появилась неуверенность в себе. От неуверенности пошли скандалы. Потом я, по совету подруги, не пришла домой ночевать. Скандалы усилились. Теперь неуверенность почувствовал Ващенко. Исходя из общего стиля наших отношений, довольно часто доходило до рукоприкладства. Я начала ходить в припудренных синяках…
Причем схемы конфликтов не отличались разнообразием. Чаще всего это происходило так.
Я в чистом виде (никаких романтических историй, клянусь!..) задерживаюсь на работе. Причем ненадолго - часа на полтора. Часто даже звоню, предупреждаю. Ващенко в это время готовит ужин. Почему-то на мои предупреждения он не обращает внимания. (В трубке, когда я звоню, с его стороны молчание и вздохи). Ставит ужин на стол. Ждет. Меня нет. Начинает нервничать. Меня нет. Далее все развивается по одному и тому же сценарию с небольшими вариациями…
Действие первое.
Я прихожу. Ващенко с надрывом указывает мне на накрытый стол и удаляется в свою комнату. Там он закуривает сигару (заметьте стиль: сигару, а не сигарету!) и - садится за мольберт. На улице, как правило в это время уже довольно темно, так что, о том, что он там пишет, можно только догадываться. Причем пишет маслом… Этюд в багровых тонах. Я, уже предчувствуя дальнейшее, как можно дружелюбнее кричу из кухни:
- Игоречек!.. Иди кушать!..
Он не появляется. Я подхожу, пытаюсь его обнять. Говорю:
- Ну, что ты?
Ответ, исполненный холода и достоинства:
- Я? - Это произносится даже с подвыванием, на прибалтийский манер: яа? - Ничего. А ты что?
Моя рука, разумеется, отстраняется. Гордо поднятая голова. Размашистые движения кисти. Ухожу на кухню и пытаюсь как можно больше проглотить до начала следующей серии.
Максимум минут через пять появляется Ващенко. Где это у Пушкина? “Выходит Петр. Он разгневан. Лик его ужасен…”
Действие второе.
Вначале он всегда задает один и тот же вопрос:
- Где ты была?!..
Вопрос задается дискантом. Я стараюсь отвечать ему как можно более миролюбиво:
- На работе… Ты же знаешь… Садись…
На лице Ващенко появляется улыбка Цезаря “И ты, Брут”:
- На какой работе?! - восклицает он с надрывом. - Время - полдесятого! Все давно разошлись!..
- Как на какой… - смирно, заметьте, смирно! даже, я бы сказала, со смирением, отвечаю я. - В галерее… Рошняк приходил (это довольно талантливый художник, картины которого мы продаем), мы поговорили…
Закончить я не успеваю.
- Ах, Рошняк приходил… - голосом питона Каа зловеще говорит Ващенко. - Рошняк. Хорошо… А еще кто был?
