— Я буду учиться, буду! — поспешно перебил мудреца Конан, вставая на ноги. Смерть в крысиной пасти казалась ему позорной; доселе так не погибал ни один киммериец, и Кром, конечно же, не принял бы его в свои могильные курганы. Подумав об этом, он снова повторил: — Я буду учиться, почтенный старец! Но уверен ли ты, что ученье займет меньше года?
— За год даже стигийского крокодила можно научить кувыркаться через голову, — сказал Арруб и хлопнул в ладоши. Книга Тайн дрогнула, воспарила над столом и покорно вернулась на свое место.
* * *
Старый эль Арруб в самом деле оказался добрым и незлобивым человеком и устроил все наилучшим образом. Для начала он передвинул в самый центр комнаты один из столов, освободив его от алхимических принадлежностей, и посыпал вокруг каким-то смрадным зельем, дабы крысы, обитавшие в подвале, до Конана не добрались. Затем он разыскал несколько мягких тряпиц и клочков войлока, чтобы устроить Конану ложе и снабдить покрывалами и одеждой; налил ему вина в крохотный флакон и дал кусочек лепешки размером с тележное колесо. Затем целитель поднялся наверх и разбудил своего немого и глухого служителя, объяснив ему на пальцах, что нужно сделать. Еще не наступило утро, как Конан уже устроился со всеми удобствами — в большом ящике с песком, который принес слуга и водрузил на стол.
Песок, по мысли Арруба, давал гостю массу преимуществ. Во-первых, Конан мог прогуливаться по нему и справлять в одном из углов ящика естественные надобности; во-вторых, он был мелким и мягким, так что киммериец спал на нем, расстелив свой войлок, как на самой лучшей из постелей; в-третьих, на песке было удобно чертить руны и стирать их, обучаясь грамоте; в-четвертых, попадались среди песчинок довольно большие. величиной с конанов кулак, и этими булыжниками он мог отгонять мух, москитов и прочих летающих тварей. Наконец, в песке было удобно жечь костер из мелких щепочек, так что ночью Конан не страдал от холода в прохладном подземелье.
Устроив все описанным выше образом, старый Арруб, подобно Митре на седьмой день творения, сказал, что все выглядит прекрасно и хорошо: есть где прилечь, есть что поесть и есть где испражняться. Затем он повелел хрустальному шару, парившему у потолка, вспыхнуть поярче и приступил к первому уроку.
В последующие дни жизнь Конана не отличалась особым разнообразием: он спал, рисовал на песке знаки, показанные Аррубом, рассматривал их в книге, стараясь запомнить начертание и значение каждой руны, а в промежутках между этими занятиями ел, пил, прыгал и бегал, чтобы не застаивалась в жилах кровь, а также развлекался метанием песчинок в мух, соорудив для этой цели настоящую пращу. Вскоре у него набралась целая коллекция гибких мушиных крылышек, коими было удобно разравнивать песок во время учения; некоторые же из них Конан использовал вместо подносов, укладывая на эти полупрозрачные овальные пластины хлебные крошки, частички мяса и овощей, которые три раза в день приносил ему немой, глухой и невозмутимый слуга Арруба.
