Старик поднялся и побрел в сторону таверны, справедливо полагая, что помочь ему сейчас сможет лишь кружка крепкого эля, да долгий спокойный сон, желательно без сновидений.
В центре деревни возле сгоревшего дома старосты стоял незнакомый мужчина, держа за уздечку гнедую лошадь. Рядом с ним крутилась Феора и что-то торопливо объясняла.
Подойдя поближе, Отруп смог отчетливо расслышать слова своей соседки.
– Так они, бедненькие даже не успели выскочить из дома. Огонь был – жуть, потушили только к ночи. Все там и остались и староста, и эта молодая женщина, и малышка…
Мужчина стоял и, казалось, даже не слышал этих слов, он неотрывно смотрел на то, что осталось от дома после пожара. Это, наверное, и есть тот самый муж Дарины, который, по ее словам, должен был со дня на день забрать их из деревни…Ох, и тяжко сейчас ему, небось…Сразу, в один момент потерять и жену, и дочку. Да только жизнь – она вообще странная штука, Судьбе не прикажешь и не попросишь. Она все делает так, как угодно лишь ей. Значит, Небеса распорядились именно так, жаль, но ничего уже и не изменишь…
Отруп подошел поближе и окликнул незнакомца.
– Ты, милок, никак ищешь женщину с ребенком, недавно пришедшую к нам?
– Да, – мужчина отвел взгляд от почерневших досок и отстраненно посмотрел на Отрупа, – но я уже их нашел.
– Позволь мне поговорить с тобой, – Отруп с надеждой посмотрел на человека и продолжил. – Никто в деревне не верит мне, считая, что я сошел с ума, да только много неясного в этом пожаре!
Мужчина уже более заинтересованно посмотрел на старика и приготовился слушать.
– Перед самым пожаром я собирался идти в Мелирру к сыну, но по дороге, совсем недалеко отсюда мне встретился странный отряд в черных доспехах. Эти воины спрашивали меня о пришедшей женщине и ее ребенке. Они точно поехали в сторону деревни, но никто, повторяю – никто из жителей не видел их. Не знаю, что было дальше, но очнулся я на обочине только сегодня утром, а когда вернулся в деревню – дома старосты не было, он сгорел.
– Ты говоришь, это были воины в черных доспехах? – мужчина нахмурился.
– Черных, аки сама ночь, а у одного на шлеме полоска цвета нашей золотой монеты, – усиленно закивал старик. – И больше я скажу тебе, староста Ринир был не такой дурак, чтобы в разгар жаркого лета топить печь!
После слов старика мужчина совсем изменился.
Он словно в трансе подошел к обгоревшему деревянному бревну, еще недавно служившему частью стены, и, медленно закрывая глаза, прикоснулся к нему ладонью. Дед ничего не мог понять…Он готов был поклясться чем угодно на этом свете, что мужчина словно разговаривал с остатками дерева. Прошла минута, две, а незнакомец стоял как каменная статуя, продолжая держаться за дерево, будто и не дышал вовсе. Неожиданно он открыл глаза, и брус отчетливо заскрипел, податливо сминаясь как лист обычной бумаги под его пальцами.
