- Хорошо, - сказала она глухо, глядя на траву, по которой белые цветы рассыпались бледными улыбками. - Хорошо, - повторила опять Рита.
Силы ее оставляли. Она кровянила и сжимала острыми зубами губы, чтобы выдержать еще минуту и уйти, хотя бы видимо спокойной. Она повернулась и сделала шаг вперед.
- Постойте, - остановил ее Лбов, с удивлением всматриваясь в непокорные, с трудом сдерживаемые ее волей черты ее лица, - скажите, зачем вам к нам в отряд? Вы дворянка, аристократка, а я... - голос Лбова зазвенел, - я ненавижу аристократов и... уходите.
Рита сделала еще шаг.
- И уходите скорей, - повторил Лбов, - потому что я не знаю, почему я не пустил вам пулю из своего маузера.
Рита остановилась, не меняя выражения лица и как бы подчеркивая, что она не будет иметь ничего против, если он возьмется за маузер.
Лбов был несколько ошеломлен, он помолчал немного, потом медленно и четко сказал:
- Для меня ничего, кроме моей ненависти к жандармам и ко всем, кто за жандармов, за полицию и за охранное отделение, нет, и я не верю аристократам, но вам почему-то я немного, очень немного, а все-таки верю. И я позволю вам чем-либо доказать... - он запнулся, потом добавил уже совсем другим тоном: - У меня в отряде есть провокатор, и я не знаю его...
Он повернулся и ушел, подозревая, презирая, но и удивляясь какой-то скрытой силе, руководящей безрассудными поступками взбалмошной девчонки.
...Через несколько дней Лбов, Фома и еще один парень были в Мотовилихе без винтовок, но с револьверами, запрятанными в глубину карманов, и с бомбами, засунутыми за пазуху.
Лбов зашел к Смирнову и уговорился там, когда и в какое время он встретится с представителями загнанных в подполье революционных партий. Было решено, что это будет в субботу, здесь же, а чтобы не навлекать никаких подозрений, Лбов должен явиться скрытно и один.
Солнце уже было у горизонта, когда Лбов со своими двумя спутниками возвращался обратно. На углу одной из улиц они остановились, Лбов вынул папиросу, а Фома вслух читал объявление о том, что "за поимку государственного преступника, разбойника Лбова, будет выдана немедленно крупная денежная сумма".
Лбов усмехнулся, сунул папироску в рот и сказал, обращаясь к Фоме:
- Расщедрились, сволочи, думают подкупить, так все равно без толку. Кто за меня стоит, тот не выдаст, а кто против меня, тот не выдаст тоже, потому что боится, что мои же ребята после ему шею свернут... Дай спичку.
