Катрина расстегнула чистую рубашку Тодда и сняла ее с вешалки. Руки ее немного дрожали. Она пыталась успокоиться.
– Что это за спектакль!
Она торопливо начала перебирать его галстуки, а в глубине души считала минуты.
«Поторапливайся! Да поторапливайся же!» – повторяла она про себя.
Он вышел из ванной и проскользнул в комнату.
– Нравится тебе или нет, – объявил он зловещим голосом. – Мы с твоим отцом хорошие друзья.
Ее голова резко дернулась, словно ее потянули за веревку.
– И когда же вы успели подружиться? После двух рюмок? Отлично! Это в его духе. Сколько же ты ему одолжил?
– Нисколько. Никаких денег ему от меня не надо. Напротив, он вполне преуспевает.
– Что-то с трудом в это верится.
– Кроме того, не после пары рюмок. Он звонит мне каждый раз, когда он в Лондоне!
– С каких пор? – фыркнула она.
– Уже несколько лет.
– Ты шутишь! Какой ты галстук наденешь?
– Нет, серьезно. Уже давно. Шесть или семь лет. Я давно хотел тебе сказать.
Глаза Катрины округлились.
– Шесть или семь лет? – В голосе ее звучало недоверие. – Признайся, ты шутишь?
– Ничуть.
– И ты встречаешься с моим отцом вот уже шесть или семь лет?
В этом нет никакого преступления.
– Нет, ты шутишь. – Она уставилась на него, ожидая, что в ответ он рассмеется и этим выдаст себя. – Я не верю. Шесть или семь лет?
Он кивнул.
И Катрина вдруг поняла, что это правда. Она увидела это по его глазам, по серьезному выражению его лица. Она ему поверила.
– Господи! И все это время ты от меня скрывал?
– Каждый раз, когда я пытался…
– Пытался? Что значит пытался? Все это время… шесть или семь лет… И ты не имел возможности сказать мне об этом? Ты забывал мне сказать? – Даже ей самой ее голос казался слишком пронзительным, но это происходило помимо ее воли.
– Да, – сердито ответил он. – Именно так. Посмотри на себя сейчас.
– Нет. – Ее голова помимо ее воли начала раскачиваться из стороны в сторону. – Нет, – повторила она, бросив его галстуки на пол. – И ты еще говоришь, что я во всем виновата! Ну уж нет, дорогой! Ты занимаешься неизвестно чем за моей спиной, и у тебя еще хватает наглости меня в чем-то обвинять!
– Так я и знал, что все так и будет, – проворчал он. Он бросил полотенце и стал надевать белье. – Каждый раз одно и то же…
– Что значит каждый раз? – Ее лицо покраснело. – Я это все слышу в первый раз.
Он вздохнул и потянулся за рубашкой.
– Ты отлично понимаешь, о чем идет речь.
– Нет, не понимаю. – Она трясла головой, заикаясь от негодования. – Я ничего не понимаю. И я уже не уверена, что я знала тебя все эти годы. В один прекрасный вечер ты вдруг приходишь домой и заявляешь… Семь лет!
