– С чем? Ах, да… – Конан догадался, о чем спрашивает слепец. И это, понятное дело, начало нового расспроса. Сейчас последует непременное «кто, откуда и как очутился здесь». Ну, чем этого-то успокоить?..
* * *
– Гнилогнои, гнилогнои… – задумчиво проговорил Симур. – Хм, хорошо придумано. Само слово вызывает отвращение не только к себе, но и к предмету, который обозначает. А сами «боги» свои глаза тоже именовали гнилогноями?
– Нет, «боги» глаза называли глазами. Услышав ненароком это слово, их подданные, разумеется, не могли догадаться, о чем идет речь…
* * *
– Чего молчишь? – в голосе сокамерника послышалась угроза. – Я – Везунчик, и если я спрашиваю, надо отвечать. Понял?
Правой рукой назвавшийся Везунчиком провел по животу, словно поглаживая его после сытного обеда и – в его ладони появился гвоздь. Не сказать что очень длинный, но, конечно же, остро отточенный.
* * *
– От этого гвоздя ты не погиб, раз сидишь напротив меня, – надумал пошутить Симур.
– Да, – кивнул варвар, – точно так. Кром, наверное, свалился бы с неба от удивления, если бы я отправился на Серые Равнины после удара гвоздем. Будешь слушать дальше?
* * *
Конану пришла вдруг в голову идея. Он понял, почему та статуя, виденная им ночью на площади, лишена постамента и такая невысокая. Конечно, для того, чтобы эти безглазые могли ощупывать ее, когда вздумается. И через это можно… Ладно, додумаю на ходу, решил он.
– Слышь, Везунчик, у меня с гнилогноями все в порядке. Ты уже встречал такие, разве не припоминаешь?
Слепец-сокамерник наморщил лоб. Через какое-то время задумчивость на его лице уступила место злости.
– Ты над кем издеваешься, наглец? Надо мной?!
Везунчик сделал шаг к Конану, рука с гвоздем угрожающе приподнялась, ладонь до белизны костяшек сжала «оружие». Позорный испуг шевельнулся в сердце варвара, хотя бояться ему, зрячему, совершенно нечего: увернуться сумеет, отбежать сумеет, перехватить руку сумеет.
Киммерийцу стало стыдно за самого себя, когда он услышал, как торопливо говорит голосом, утратившим твердость:
– Нет, твои пальцы уже ощупывали такие же! Изваяние на площади. Ну, голова на туловище паука. Лицо с бородой. Четыре одинаковых лица и на всех гл… м-м… гнилогнои, как у меня. Слушай, да спрячь ты свою железку!
Железка выпала из разжавшейся ладони слепца и воткнулась острием в песок. Колени его подкосились, он опустился на песок, выговорил: «Ты – Всезнающий Бог! Ты – Кром!» и лишился чувств.
«Получается, они образину на паучьих ножках почитают за Крома», – неприятно поразило киммерийца это открытие.
