Они обходили сад уже по второму кругу. Размеренность уступала место бодрости. Улетучивался из головы легкий винный хмель.
– Потому что, – ответил киммерийцу Симур, – разбуди меня посреди ночи и спроси, какое главное качество присуще женщинам, и я отвечу не задумываясь: любопытство. Если мужчину создатели лепили из тщеславия, то женщину из любопытства. Любопытство – тот золотой ключ, что открывает женские сердца. Хочешь завоевать женщину – пробуди в ней к себе любопытство и поддерживай его столь долго, сколь сочтешь нужным, и она в это время никуда от тебя не денется. Так вот, ту лесную красавицу ты не мог не заинтересовать до чрезвычайности. Ты странно себя вел. Конечно, совсем не так, как повел бы себя кто-нибудь из местных жителей. Одет необычно для тех мест. Про Варраха не слышал. И вдобавок на брата похож. Разве успокоилась бы она, не выяснив, кто ты, откуда, чего ищешь. Между прочим – заметь, я не упомянул о том, что ты ей понравился. Очень спорный момент. По тем меркам красоты ты вполне мог и не попасть в симпатичные парни.
– А как же брат? Думаешь, она не считала своего брата симпатичным парнем?
– Разве она говорила о красоте своего брата? Может быть, брат-то и ушел, куда он там ушел, не вынеся своего уродства.
– Как сказали бы у нас в Киммерии, ну ты и загнул, Симур. Пожалуй, нам следует сделать еще кружок по саду, прежде чем возвращаться к столу.
– Кстати, мне тут пришло в голову… – Симур зачерпнул ладонью воду из фонтана, освежил лицо. – Фу, хорошо1. Пришло в голову, почему она тебя обзывала перекормышем – когда я вспомнил, как ты рассказывал о том, что лучница ловко и проворно лазает по деревьям. Если они живут на деревьях, то излишний вес, как впрочем, высокий рост и размах в ширину, лишь мешают быстроте и незаметности передвижений по веткам. Вполне вероятно, они стремились не перекармливать своих детей, чтобы те не вымахали… э-э…
– Как я, – закончил Конан.
– Как ты, киммериец. Не исключено, что я ошибаюсь в своих преждевременных выводах.
– Ты можешь о том узнать, если позволишь мне продолжить.
– Разумеется, продолжай.
– Мне еще как-то удается не сбиться с путеводной тропы моего рассказа. Я даже помню, на чем остановился. На том, что у лучницы получалось быстро, бесшумно, а главное, незаметно перемещаться по лесу. Вот она сверху за спиной, а в следующий миг ее голос доносится слева снизу. На все мои попытки заговорить, хохочет и скрывается. Я, значит, послушно карабкаюсь за ней. Мы ползали по веткам, как мне тогда казалось, без всякого смысла и направления. Я уж было приготовился сказать: «Хватит», как вдруг она исчезла. Пропала. Не выдает себя ни голосом, ни шорохом. Зову – не откликается. Я подумал, что она за кем-то пошла. Стало быть, следовало обождать. Оно же нелишне и дух перевести.
