— Землянки и блиндажи облазил.
— И каково твое мнение?
— Нам бы на передовую такие, — вырвалось у Манечкина.
Адмирал кивнул одобрительно и сказал, что он приказал сделать все это только для того, чтобы не повторить ошибок недавнего прошлого, когда фашисты перли вперед всей массой, а мы и бои с ними вели, и спешно строили блиндажи, рыли окопы и землянки. В результате — то и другое делали не в полную силу, не так, как смогли бы в иной обстановке. Спрашивается, кому была выгода от этого распыления сил? Конечно, никто не даст гарантии, что именно их бригаде доведется воспользоваться этими блиндажами и землянками. Но разве не скажет искреннее спасибо тот, кому они достанутся? Разумеется, самое распрекрасное — фашисты никогда не выйдут к Волге, никогда здешние берега не услышат воя бомб, разрывов снарядов и мин. Только это, скорее всего, радужная мечта: вовсе не случайно партия и правительство пошли на создание Волжской флотилии, ох, не случайно…
А закончил адмирал разговор и вовсе неожиданным предложением:
— Мое глубокое убеждение — мы должны быть готовы, сам не знаю к чему. Поэтому мне и не дает покоя мыслишка о создании при бригаде особого отрядика, хотя бы — особой группочки на первое время. Штатным расписанием ничего подобного, конечно, не предусмотрено, но хочу создать. Чтобы она, эта группочка, могла действовать там, где этого потребует сложившаяся обстановка. Будет она и десантной, и труппой разведки, и черт знает чем еще. Если у тебя нет возражений, приказом назначаю тебя ее командиром… О деталях поговорим потом, когда вступишь в командование, когда у тебя мысли свои оригинальные появятся. Ну, твое решение, лейтенант? И учти: насильно никого около себя не держу.
Лейтенант Манечкин понимал, что, приняв предложение адмирала, он сам себя ставил в сложное положение. Хотя бы даже потому, что, согласившись, был обязан немедленно перейти на своеобразное нелегальное положение; ведь по документам-то будет числиться в другой должности?
Это и многое другое, сложное и двойственное, видел он, однако искушение стать командиром группы особого назначения было столь велико, что, немного поколебавшись, встал и спросил:
— Когда прикажете приступить к исполнению обязанностей?
— Сегодня. И помни: возникнут вопросы, которые сам решить не сможешь, без стеснения приходи ко мне. В две головы думать будем, — ответил адмирал.
