Запах, который стелется по переулку, мало чем отличается от запаха горящей свалки на окраинах города. По сути, вся наша жизнь – это мусор, упорядоченный в той или иной степени. Горящая куртка из натурального меха пахнет всегда одинаково, независимо от того, висит она в шкафу или валяется в куче другого мусора на городской свалке.
Я зачарованно иду мимо стоящих машин, жестикулирующих пожарников и наших соседей, загипнотизированных душераздирающими фантазиями на тему размокшей и опадающей лепнины, венецианской штукатурки, разбухающего от воды наборного паркета. В грязных лужах под моими ногами набухают мои платья, блузки, свитера.
Когда пожарники триумфально выходят из подъезда вместе с ошметками тяжелого дыма и снимают свои копии шлемов Черного Лорда Дарта Вейдера из «Звездных войн», их лица излучают довольство. Их лица излучают уверенность. Их лица излучают осознание высокого качества выполненной ими работы. На их лицах написано, что они знают что-то такое, о чем не знают стоящие в промокших тапках жильцы дома. Возможно, именно о чем-то таком, чего не знаем мы, рассказывал мне мальчик, который два года сидел со мной за одной партой. Его звали Сережа. И его отец тоже был пожарным. У Сережи всегда было много модных вещей. Его CD-плееры, мобильные телефоны, mp3-плееры все время менялись, как будто Сережины родители владели сетью магазинов цифровой техники. Однажды Сережа раскрыл мне секрет своего счастья.
– Мой папа пожарный, – сказал Сережа.
– Ну и что? – не поняла я.
Словно сочувствуя мне, Сережа терпеливо объяснил мне, в чем дело:
– Когда происходит пожар, то никто не может точно сказать, что сгорело, а что нет. Может быть, что-то просто потерялось во время тушения, когда выносили вещи. Поэтому пожарные берут что-то для себя. Это нормально. У них маленькая зарплата. И это как премия. Потушил пожар – забрал с собой какую-нибудь вещь. Цепочку. Кольцо. Мобильный телефон.
Я таращу глаза, как будто мне сообщают, что у большинства людей есть какой-то орган, которого нет у меня, – третий глаз, или хвост, или перепончатый гребень на спине.
Сережа тем не менее старательно продолжает просвещать меня:
– Особенно хорошо, если горит магазин. Там после пожара все равно все списывают и увозят на свалку. Поэтому пожарники могут уносить вещи прямо коробками. Бывает так, что у нас дома лежит несколько коробок какой-нибудь фигни: диктофонов, телефонов, видеоплееров…
Видя удовлетворенные лица пожарных, я почему-то сразу вспоминаю этот рассказ. И думаю о том, что сегодня у них очень удачный день. Учитывая страсть мамы к драгоценностям и побрякушкам, зная о том, что в квартире полно дорогих вещей, оставшихся от нашей прежней жизни, я начинаю подозревать, что тушение продлится долго и последствия пожара будут разрушительными.
