.
— Ассалом аллейкум, Баки-Хаджи! — улыбаясь всем ртом и привставая немного, говорил Харон.
— Во-аллейкум салам, — ответил Баки-Хаджи.
— Ты куда это с рассветом двинулся? Что тебе дома не сидится? Наверно идешь на свою мельницу? — скороговоркой заголосил Харон, дергая поводья и останавливая старую кобылу. — Садись, подвезу.
— Да нет, сдалась мне эта мельница. Иду на кладбище, — с досадой отвечал Баки-Хаджи.
— Ну ладно, садись, до мельницы довезу, а там до кладбища недалеко.
— Нет, нет, спасибо, Харон, пешком. Пройтись хочется.
— Да ладно, залезай, садись, — не унимался Харон, вытаскивая из-под себя поношенный, облезший полушубок и поправляя его для муллы.
— Поезжай, поезжай. Мое дело не скорое, я как-нибудь доберусь.
— Нет, нет, не поеду. Садись. Залезай. Садись сюда, все готово.
Поняв, что отговариваться от Харона бесполезно, Баки-Хаджи неуклюже полез на арбу. Он уже хотел сесть, когда кобыла резко тронулась. Потеряв равновесие, мулла качнулся назад, и чтобы не упасть, обеими руками схватился за Харона, тогда они вместе рванулись в конец арбы, схватились машинально друг за друга и чудом не слетели.
— Да будь ты проклята, старая кляча, — кричал Харон, — когда надо — не тронется, а когда нет нужды — с места в карьер… Скотина безмозглая…
Харон несколько раз со злобой ударил хворостинкой по тощему заду кобылы, да так, что легкий прут разлетелся в клочья и в руках его в конце концов остался только жалкий остаток. Однако все эти действия мало влияли на скорость передвижения, тогда Харон стал совать огрызок хворостинки под хвост строптивой кобылы, крича какие-то мерзости в адрес всего живого. Кобыла некоторое время все это терпела, прижимала хвост, пыталась поворачивать зад, но это у нее не получалось, тогда она умудрилась на ходу подскочить и лягнуть задними ногами. До извозчика она, конечно, достать не могла, но каким-то образом крупный кусок черной земли попал прямо в правый глаз Харона.
— Ах ты, гадина, — закричал вконец взбешенный Харон. Он вскочил и решил, стоя на арбе, дать пинка кобыле. И как только он замахнулся, кобыла от испуга рванулась и Харон полетел назад.
С улыбкой наблюдавший эту сцену Баки-Хаджи поздно оценил всю серьезность ситуации, он с ужасом в глазах хотел было панически схватиться за край арбы, но было поздно — Харон всей своей массой налетел на сидящего сзади муллу, и оба они полетели в грязь. Вслед за ними слетел мешок кукурузы: он беззвучно опустился на землю, от удара развязался, и золотом зерен покрылась черная земля.
