Не знаю как других, но меня произошедшее из колеи выбило. Я просто напрочь забыл, зачем мы зашли к магу. Порошок сделать? Вряд ли… Пока я думал, старик ещё несколько раз похвалил получившийся продукт и дружелюбно проводил нас к двери. Мол, с радостью ещё с нами побыл бы, но нужно другими магическими делами заниматься. Если мы позволим, то он приступит к их выполнению.
Лишь очутившись снаружи, туман в голове рассеялся, и я вспомнил цель нашего визита. Не то, что бы поздно было вернуться обратно. Поздно никогда не бывает. А вот желание говорить с Алерадусом отпало на несколько дней вперёд. Буду его комнату стороной обходить: вдруг опять чего-нибудь делать заставит. Остальные со мной только согласились.
Сидеть на засаленных, прогнивших скамейках пыльного двора надоело до невыносимого. Маг говорил, что в город высовываться особо не надо. А мы особо и не высунулись. Так, прошлись улицами, развеялись.
Грязные переулки, грязные одежды людей, скудные построения. Уж и не знаешь вовсе, надо ли было выходить за пределы двора? Тут ещё и повышенная настороженность сказалась. Она закралась в душу с момента нападения бандитов на нас с Кичем, и не давала даже на секунду расслабиться. В общем, не лучшая прогулка в моей жизни. Так мы и вернулись в свою комнату. Подавленные, недовольные, злые. По крайней мере, я.
Ночью мой драгоценный сон был потревожен. Крики, вой, лязг, визг, топот… Я подскочил. Нет, это не было продолжением очередного кошмара. Это происходило на самом деле. В окне маячили зловещие огни факелов. Как был в пижаме, я схватил мечи и выбежал на улицу.
То, что предстало взгляду, никогда не покинет мою голову. Оно будет преследовать очень долго, если не всю жизнь. Больше не то, что увидел, а то, как себя повёл…
Толпа разъярённых местных с факелами, палками, самодельными пиками, ржавыми мечами и прочим неказистым оружием осаждали скалящегося Бирюка. Позади волка возвышалась высокая стена, впереди – полукруг озверевших мыслящих. Они держались от него на расстоянии вытянутой пики. То и дело пытались уколоть заострённым наконечником. Бирюк уклонялся, приседал, отпрыгивал и рычал. Очень громко, на первый взгляд устрашающе, а на самом деле: безысходно, жалобно. Словно просил пощадить, оставить его в покое. "Не виноват!" – уловил я знакомое мне слово из этого унизительного для гордой волчьей расы монолога.
Почему он не отбивался? Почему давал себя в обиду? Ему ведь разорвать всех этих бродяг и нескольких минут хватило бы! Чего он ждал? Чего?! Как больно смотреть на его оскорбление.
