— Вчера я видел много таких.
— Тебя занесло в Ущелье Сладкой Смерти? Надеюсь, ты недолго в нем оставался?
— Почему… Я даже вздремнул там.
— И унес оттуда ноги? Наверное, сам Владыка Могильных Курганов радеет о тебе. Дерево Иштар — так назвали его шемиты — навевает сладострастные грезы, от которых уже не пробуждаются. А листья его — смертная отрава. Однако из них можно приготовить снадобье, от которого стихает мучительное колотье в сердце. Ты был на волосок от гибели.
Симплициус повернул к дому.
— Так где же ты пропадал? — спросил Конан, нагоняя его.
— Меня обеспокоили твои рассказы о волосатых чудовищах. Я прихватил стражей и наведался в лес.
— И что же?
— Ты был прав. Мы поймали это создание, и я нашел ему полезное применение.
— Какое?
— Увидишь позже.
Ближе к вечеру слуга проводил Конана в мастерскую. Киммериец с интересом поглядывал по сторонам. Его отец занимался кузнечным делом, и многое из того, что увидел варвар, было ему знакомо: горн, наковальня, глиняный тигель для выплавки стали, обожженные спекшиеся куски руды. Всю черную работу выполняли слуги. Они дробили руду в каменных ступах, засыпали ее послойно с порошком древесного угля в тигель, вдували воздух кожаными мехами через тростниковые трубки, вмурованные у основания печи, перетаскивали раскаленные отливки и махали молотами. Симплициус священнодействовал. Гандер бросал в расплав какие-то порошки, шептал заклинания, чертил в воздухе загадочные знаки.
Конан переминался с ноги на ногу, недоумевая, зачем он тут торчит.
Один из подмастерьев подошел к хозяину и сказал что-то, но слова его потонули в грохоте.
— Эгиль, пора! Ведите! — крикнул Симплициус.
В дверях показались молчаливые рослые стражи, обычно ходившие по пятам за гандером. Они тащили косматую тварь, которая лязгала зубами, норовя укусить, злобно рычала и извивалась всем телом.
Подмастерье ухватил щипцами разогретый до белого каления клинок и поднес магу. Симплициус взялся за рукоятку голой ладонью и вогнал лезвие в живот чудовища. От страшного рева, казалось, падут стены. Гандер вырвал раскаленное стальное жало из тела зверочеловека и снова погрузил меч в содрогающуюся плоть. Ноздри колдуна бешено раздувались, глаза почернели от наплыва темной страсти, язык плотоядно облизывал губы. Конан прорычал ругательство и вышел вон из кузницы. Но его преследовали по пятам стоны и тошнотворный запах паленого мяса. Кто-то выбежал следом за варваром.
— Куда же ты? — окликнул чародей.
