— Тебя, кажется, заинтересовала эта вещица? — и пододвинул кубок поближе к варвару, чтобы тот мог изучить диковинку.
Когда Конан разглядел сосуд повнимательней, его пробрала дрожь омерзения. Вместилищем рубиновой влаги служил желтый череп. В глазницах вспыхивали кровавым жаром рубины, зубы заменял двойной ряд жемчужин. Череп покоился на толстой золотой ножке.
— Не нравится? — удивился хозяин. — Уж не пугают ли тебя жители Серых Равнин?
— Я не боюсь никого и ничего, — отрезал киммериец. — Но от таких вещей еда просится наружу.
— Дело привычки.
— Зачем тебе это?
— Напоминает о том, что конец неизбежен и все мы ничтожны перед вечностью. У стигийцев есть один обычай: вовремя пира в зал вносят мумию, предостережение глупцам, которые ведут себя так, словно собираются жить вечно.
— Ты подражаешь змеепоклонникам?
— Умный учится даже у врагов, — возразил Симплициус, пожав плечами. — Разве ты побрезгуешь перенять у противника хитрый выпад или обманный финт?
— Ладно, оставим споры, — брезгливо поморщился Конан. — Я не мастер плести словеса. За меня говорит меч.
— Это очевидно. Твое могучее тело само по себе совершенное орудие убийства. Не часто встретишь такой превосходный образчик человеческой породы.
Киммериец нахмурился. Сомнительные похвалы. Как будто он племенной жеребец или раб, выставленный на торги.
— Жемчуг недурен, — проговорил он, чтобы перевести разговор в другое русло.
— Ты прав, — с жаром подхватил Симплициус— Мало кто сведущ в этом. Невежда гонится за необычным цветом. Готов выложить сколько угодно за черную или фиолетовую жемчужину. Спору нет, они прекрасны, равно как зеленые, розовые или коричневые. Но ничто не сравнится с серебристо-серыми, которые имеют розовый или голубой отлив. У них цвет не затмевает мягкого бархатистого блеска. И еще очень важно, чтобы на поверхности играло крохотное пятнышко света, как на стальном шарике. Да, только вендийские мастера и могли подобрать одна к одной такие жемчужины.
Конан почувствовал, что его убаюкивает мелодичное журчание голоса словоохотливого собеседника. Голова непроизвольно клонилась к груди. Но тут Симплициус, разгоряченный собственным красноречием, вскочил. Варвар вздрогнул и незаметно ущипнул себя за бедро, чтобы отогнать дремоту. Хозяин не замечал замешательства гостя и продолжал разглагольствовать, меряя шагами залу:
— В Айодхье мне показывали фигурки Асуры. Я подумал, что они вырезаны из перламутра, но способ оказался куда хитрей.
