С величайшим удовлетворением взирал он на то, как личный раб бросает изодранные лохмотья, его единственную одежду последних дней, в море. Теперь, начисто отмытый, натертый благовонными маслами во время приятного массажа, тщательно выбритый, Имиль чувствовал себя обновленным человеком.
Его старательно расчесанные длинные волосы мягкой волной спускались на плечи. Одетый в юбку, темно-зеленые шелковые чулки, расшитую серебром коричневую шерстяную куртку и мягкие кожаные ботфорты, молодой человек весь блистал чистотой, свежестью и обилием бриллиантов. Драгоценности сияли в четырех кольцах, на рукояти кинжала и в броши, застегивающей плащ на шее. Ножны и пояс, богато отделанные серебром, сверкали и переливались при движении.
Имиль снова чувствовал себя настоящим мужчиной, не имеющим ничего общего с покинувшим свой дом несколько лет назад оборванцем, шестым сыном обедневшего и спившегося представителя мелкой знати Турана.
Молодой человек неторопливо прошелся взад-вперед у дверей каюты, а затем быстро взлетел по лестнице на высокую кормовую палубу, откуда Конан с приятелем наблюдали за морем. Арбас не без досады отметил про себя, что под шелками юноши играют крепкие мускулы. Туранский ренегат был того же роста, что и наемный убийца, но выглядел легче фунтов на пятьдесят. Душегуб уже имел возможность убедиться в том, что тот действует клинком с поразительной быстротой и мастерством. На тонком лице Имиля сияло обманчивое выражение мальчишеской открытости. Возможно, такое впечатление создавалось за счет чисто выбритых щек и еле заметных веснушек, проступающих сквозь бронзовый загар.
Юноша приветливо кивнул Конану и удивленно приподнял бровь, глядя на подчеркнутую деловитость наемного убийцы.
— Учим сухопутную крысу пользоваться подзорной трубой? — спросил он.
С большим сожалением узнал молодой человек о том, что у Арбаса нет никаких признаков морской болезни, если не считать безудержного аппетита.
Душегуб вспыхнул от гнева при намеке на отсутствие у него опыта мореплавателя. Он несколько раз совершал короткие прогулки по морю и считал себя за каленным морским волком. А то, что он не умеет пользоваться дурацкой трубой, не имеет никакого значения.
— На самом деле Арбас хорошо знаком с этой штукой, — примирительно сказал Конан. — Он только что восторгался точностью и силой увеличения, которые демонстрирует твой прибор.
— Гмм… Однако… — недоверчиво пробормотал Имиль, отбросив со лба растрепавшуюся от ветра прядь темных волос. — А мне, было, показалось, что он держит ее задом наперед.
