Мелкий обшарил парня, и с торжествующим видом показал мне армейскую рацию.
Значит точно ребята Большого. Только у них, да у военных могли быть такие рации, но военным здесь делать было нечего. Я знаками показал Мелкому, чтобы он выключил рацию. Мелкий повернул рычажок.
Внезапно из сеней закричали:
— Рус! — голос почему-то показался мне знакомым. — Рус! Ты где?
Мы напряглись.
Под тяжелыми осторожными шагами заскрипели доски. Мелкий перещелкнул предохранитель на короткие очереди. Я тоже направил ствол на вход в комнату.
Неизвестный, был очень осторожным и не торопился. Я еле мог определить его передвижения, так неслышно он ступал.
И тут у него зашипела рация. Оказывается, он подошел ближе, чем я рассчитал и был прямо за стенкой. От входа в комнату его отделяло всего несколько шагов. Мой лоб покрылся испариной.
— Это Кагор, прием. — Сказал знакомый голос за стеной. — В чем дело, прием?
Ему что-то ответили, я не расслышал.
— Когда?…Скоро буду…Конец связи, прием.
Он пошел назад. Шаги удалялись, и тут случилось то, чего я, ну никак, не ожидал:
внезапно зашипела рация в руках Мелкого!
Ведь он же ее выключил!
Я резко обернулся к нему. Вид у него был растерянный. В руках рация, как мне показалось, оглушительно громко, шипевшая. Он быстро выключил ее, и мы замерли. Холодная капля пота пробежала у меня между лопаток.
В доме стояла тишина. Если неизвестный услышал, то сейчас тоже замер.
…Если услышал — нам придется туго.
— Рус, ты?
Значит слышал. Вот гадство!
Потом, снова тишина и, через некоторое время, шаги, выходящие из дома. Надеюсь, решил, что ему показалось.
Я судорожно выдохнул, и вытер, вспотевшие ладони о штаны.
— Ты спятил? Что с тобой такое? — я шепотом ругался на Мелкого.
Он ничего не ответил. Только глаза в пол опустил.
Я смахнул капли пота со лба, и подумал:
«Когда же, наконец, кончится, этот безумный день!».
Но он и не собирался кончаться! Оказывается, денек-то был в самом разгаре!
Об этом я узнал в следующий миг, когда из стен вдруг полетели щепки и у нас над головой засвистели пули. Мы бросились на пол и закрыли головы руками. Стены дома превратились в решето, шкаф у окна разлетелся на мелкие куски фанеры.
Обстрел не прекращался минут пять. А когда стрельба затихла, мы еще некоторое время лежали, не поднимаясь, а неожиданная тишина давила на уши.
— Эй, там, в доме! — закричал с улицы тот, кто до этого заходил искать нашего пленника и назвался Кагором. Очень знакомый голос, но я не мог вспомнить, никого по имени Кагор. — Рус у вас?
