– Алло! – В Гешином голосе не было и тени радушия: трубку взяла Виктория Михайловна и успела шепнуть сыну, кто звонит.
– Привет! Что-то ты, брат Гешмарат, совсем старого друга позабыл, а как гласит пословица... – начал было в своей обычной манере Шурик, но Геша перебил его:
– Короче, Склифосовский!
– Спешишь?
– Угу, – угрюмо подтвердил Гена.
– Уж не на свидание ли с ви-джеем Черепашкой?
– Не твое дело!
– Ошибаешься, Гешмуфтий! – нагло усмехнулся Шурик. – Ты как, снова поспорил с кем-нибудь или на этот раз по доброй воле?
Гена молчал. Больше всего ему хотелось сейчас выругаться и бросить трубку, но что-то внутри подсказывало, что этого делать не надо.
– По доброй! – уверенно заключил Шурик, отвечая на свой же вопрос. – Ну, еще бы! Теперь же это совсем не та Черепашка! Я тут на днях от нечего делать залез на ее сайт... Ну, доложу я тебе, Гешуня: поклонников у нашей девочки – целое море, оказывается! Кто бы мог подумать?! Как же мы с тобой не разглядели ее тогда?
– Что тебе от меня надо? – не выдержал Гена.
– Да так, пустяки... Всего лишь совета... – Шурик немного помолчал и, не услышав в трубке никакой реакции, продолжил: – Я тут подумал на досуге: а не просветить ли мне нашу звездочку? У тебя-то, наверное, есть дела поважнее... А мне все равно нечем себя занять: девушки нет, был друг, да и тот теперь даже разговаривать со мной не желает... – Шурик, конечно, имел сейчас в виду Гешу, но тот сделал вид, что не понял намека.
– Ты можешь как-нибудь покороче? – Гена уже не пытался сдерживать раздражение.
– Легко! – c напускной веселостью отозвался Шурик. – Жалко мне девушку. Ведь она, бедная, даже не представляет себе, с кем имеет дело. Вот я и решил подкинуть ей информацию для размышления. Надеюсь, ты понимаешь, что я имею в виду?
Гена молчал. До Шурика лишь доносилось его тяжелое дыхание.
– Как ты на это посмотришь? – спросил Шурик так, будто речь шла о пустяках.
– Если ты это сделаешь, я тебя убью! – сказал Гена охрипшим от волнения голосом.
– Ой, да навряд ли! – прокомментировал это неожиданное заявление Шурик. – Кишка, как говорится, тонка! Если ты даже не смог найти в себе силы во всем признаться – а ты, как я понимаю, не сделал этого, – куда уж тебе человека убить! – Сейчас Шурик говорил серьезно, обычные для его голоса шутовские интонации исчезли. – Просто с моей стороны было бы непорядочно молчать. Я как Лев Толстой: не могу молчать! Особенно когда невинных девушек обманывают.
