Наутро она проснулась легкой и счастливой. Однако вчерашний пробег давал о себе знать. Спина не желала сгибаться и разгибаться, а ноги и руки ныли при малейшем движении.
Кое-как ковыляя, прихрамывая сразу на обе ноги и поминутно охая, она собиралась в школу.
– Тебя к телефону, – крикнула из кухни мама. – Ира звонит.
– Да-уй-й-й! – Аня слишком резко повернулась, и ей стало больно. Она взяла трубку, и тут заныла спина. – Ай! Как больно-то! Да, слушаю.
– Ты что, стукнулась? – сочувственно спросила Ира.
– Нет, просто лапы ломит и хвост отваливается.
– Заболела? В школу не идешь?
– Хотелось бы… – Аня вздохнула. – Но ничего не выйдет, Кахобер велел тащиться в любом состоянии, даже на инвалидной коляске. Мы побегали, попрыгали в лесочке, а теперь от меня мокрое место осталось.
– Ой, и зачем тебе этот дурдом? – Судя по всему, Ира хотела прочесть подруге лекцию, но передумала. – Ладно, горбатого могила исправит. Выдвигаемся вместе?
– Ага. Жалко, тебе экстрим не нравится. – Аня осторожно разминала плечо.
– Мне тоже жалко. Лучше бы со мной на этюды ездила, и руки-ноги не болели бы. Я вчера такой вид писала! Ой, время! Иду в душ, забегай.
– Знаешь, лучше у подъезда. У вас там ступеньки, а мне сейчас тяжко.
Едва Аня повесила трубку, как телефон снова зазвонил.
– Привет! – Это был Ваня. – Ты жива?
– Ну так, немножко. – Она засмеялась. – Если ты проснулся и у тебя ничего не болит, значит, ты уже умер.
– Прикинь, мама уже Софье Александровне звонила. Они обо всем договорились. Через неделю девочку привезут.
– Ладно, будем за ней вместе присматривать. Ну, до встречи, а то опоздаем к Кошке.
– Ты мне всю ночь снилась, – тихо сказал Ваня. – Пока.
– Пока… – Аня смутилась.
– Ты почему трубку не кладешь?
– Не хочется. А ты?
– Мне тоже. Давай на три.
– Давай, я считаю. Раз. Два. Три.
И они одновременно повесили трубки.
Школьные дни тянулись долго. Учителя пытали девушку чуть ли не на каждом уроке. Мало того, они еще поручали сделать какой-нибудь доклад или составить реферат. Да еще время от времени ее для бесед призывал Кахобер и наставлял, над каким предметом следует «ударно потрудиться». Пока вроде бы все складывалось. Если Аня сумеет дотянуть до конца четверти в том же темпе, четверочки за год ей «нарисуют» и в десятый возьмут. Единственный предмет, по которому шансов не было, – физкультура. Три четверти подряд у Ани выходили трояки, так что теперь спасала лишь пятерка. Но девушка, как ни старалась, двух вещей одолеть не могла: прыжки через «козла» и лазанье по канату. А без этого, как сказал Лапушка, пятерки в четверти не видать как собственных ушей!
