- Комсомольцы, - с грустью проговорила бабка.
Слышно было, как отодвинула она табуретку и положила руку на клеенчатый стол.
- Вот так и у меня Верка, как потух свет да услыхала она, что гудит, кинулась сразу к двери. Я ей говорю: "Куда ты, дура?.. Ну мужики, ну парнишки... А ты ведь еще девчонка... Шестнадцать годов". А она постояла, подумала. "Бабуня, говорит, не сердись. Это белый аэроплан. Это тревога. У нас сбор... У меня там товарищи". Схватила в сенях с гвоздя сумку да как кошка прыгнула. Вот, Маша! Только я ее и видела.
- Сумку-то какую взяла? - спросила мать.
- А бог ее знает! Недавно притащила, сначала в комнате повесила. Да я сказала: "Убери, Верка, в сени, а то вся квартира карболкой пропахнет".
- Это военно-санитарная сумка, - вставил Николашка. - Это когда пробьет человека пулей или рванет его бомбой, вот тогда из этой сумки достают и завязывают. Я уже все узнал.
- Ты да не узнаешь! - вздохнула мать и, услышав, как загромыхал он табуреткой, спросила: - Ну и куда ты, Николашка, лезешь? Ну и что тебе не сидится? Только Валька задремала, а он - грох... грох...
- Мама, - отодвигаясь от подоконника, уже тише спросил Николашка, - а что это такое далеко бубухает: бубух да бубух?
- Где, паршивец, бубухает? - тихо переспросила вздрогнувшая мать.
И от этих глупых Николашкиных слов руки ее ослабли, а маленькая спящая Валька показалась ей тяжелой, как большой камень. Она подвинулась к окошку.
И точно, как порывы шального ветра, как отголоски уже недалекой грозы, что-то вздрагивало, затихало, но это был не ветер и не гроза, это глухо и часто бабахали боевые орудия.
...Чем ближе подбегал Ефим к заводу, тем чаще и чаще попадались ему торопящиеся люди, хлопали калитки, громыхали ворота и тарахтели телеги. Поднимаясь в гору, он нагнал комсомолку Верку.
- Бежим скорее, Верка. Ты не знаешь, где это бабахают?
- Погоди, Ефим! Подержи-ка сумку. Я чулок поправлю. Я уже спать собралась, вдруг - гудит. Насилу от бабки вырвалась.
- Что чулок, - ответил Ефим, забирая пахнувшую лекарствами сумку. - Что чулок! У меня и вовсе один сапог на босу ногу. Скорей бежим, Верка.
У поворота они столкнулись с двумя. Один был незнакомый, длинный, с винтовкой, другой - без винтовки, с наганом.
И тот, который с наганом, был член ревкома Семен Собакин.
- Стойте, - приказал Собакин. - Вы куда? На сбор? Там пока и без вас обойдутся. Бегите скорее на перекресток Малаховской дороги. Сейчас пойдут подводы для беженцев. Сидите, дежурьте и считайте. Пятнадцать подвод сразу на Верхние бугры, и пусть ждут у школы. Десять - по Спасской в самый конец. А все остальные к ревкому.
