— Петр Симон Паллас, академии действительный член и профессор по делам академической экспедиции, — несколько вызывающе, обиженный таким приемом произнес ученый.
— Э-э, — обернулся к нему один из трех, — имеете просьбы? Где ваше прошение?
— Прошение не имею, но желал бы ознакомиться с материалами Горного правления по описанию розысков руд и минералов.
— Сие возможно при соизволении надворного советника и кавалера Карла Францевича Шумахера, на предмет чего и надлежит подать соответствующее прошение.
— Но, господа, дела экспедиции... я обременен недостачей времени... прошу доложить господину Шумахеру о желании личной встречи...
— Карл Францевич сегодня быть в присутствии не соизволит. Прошу в обычном порядке подать прошение, — и высокомерно взглянув на молодого «выскочку», чиновник повернулся к своим собеседникам.
Паллас стремительно вышел из комнаты и зашагал по коридору.
Только захлопнулась дверь за незваным гостем, толстый немец заговорил вполголоса:
— Мальчишка! Уже академик и профессор. Выскочка! Настоящие ученые в такую даль не поедут.
— Кем вы осведомлены, герр Пеффер?
— О, мне говорил сам Карл Францевич. Он получил эстафету из Берг-коллегии от статского советника Будберга, который специально предупреждал о приезде этого выскочки.
— Опасен?
— Молод, горяч, наблюдателен, а главное непреклонен в правдивости описания виденного и узнанного.
— О, тогда его к нашим делам допускать нельзя!
— Так и решено. Карл Францевич сказался больным. Прямо ведь отказать нельзя, едет по именному указу, а как его здесь из комнаты в комнату помотают, так не вытерпит и уедет ни с чем.
Табачный дым трех трубок заполнил комнату.
4
Потолкавшись по комнатам Горного правления и нигде ничего не добившись, Паллас завтра же решил покинуть неприветливый Екатеринбург. Выехали дальше на север. Первую большую остановку провели в Невьянске, старой вотчине Демидовых. Здесь подробно осмотрели завод и знаменитую Невьянскую башню.
В заводской лаборатории управляющий, который водил путешественников по заводу, как бы нечаянно уронил платок на пламя спиртовой лампы. Зуев и Соколов невольно подались вперед. Они полагали, что платок сразу вспыхнет. Но нет! Никакого вреда пламя не причинило платку. Лукаво взглянув на студентов, — этот спектакль каждый раз устраивался для гостей, — управляющий взял платок, сдернул с пламени и снова положил в карман.
Паллас улыбнулся и спокойно бросил одно слово:
— Асбест.
Управляющий смутился: он не ожидал, что гостям известно это.
