– Но мы же теперь тоже вроде как «бэшки».
Алиска уловила иронию в его тоне.
– Брось, ты отлично понимаешь, о чем я говорю. Мы же среди них случайные люди. Два года проучимся, и поминай как звали. А Клава стерва еще та, с ней лучше не связываться. – Алиска помолчала, но, видимо, школьные новости не давали ей покоя. – Да, дела! Значит, говоришь, Дашка встала и прямо так вот заявила: «Любовь – это мост между жизнью и смертью?»
– Примерно так, – отозвался Белый.
– Вот дуреха! Тоже мне, Дон Кихот в юбке!
– Она вообще-то сегодня в джинсах и в розовой кофточке была, – вспомнил Серега. Перед глазами на миг предстало строгое, чуть вытянутое лицо Дашки, и вопрос как-то сам сорвался с губ: – Слушай, Алис, а что с Дашкиной матерью случилось?
Было заметно, что Алиска растерялась:
– Кажется, при родах умерла. Когда Дашку рожала.
– Ни фига себе! – Белый опешил и уловил что-то недосказанное, неправильное в этой фразе и понял, что его царапнуло. – А почему «кажется»?
– Потому что Дашка не любит на эту тему говорить.
– Даже с тобой? – уточнил он. – Вы же подруги.
– Ну и что? – возразила Алиска, раздраженно передернув плечами. – Ты считаешь, если подруги, то все можно?
– Да нет, я так не считаю, – задумчиво отозвался Белый.
– Вот и я так не считаю. К тому же мы с Дашкой не такие уж близкие подруги. Я, если помнишь, с Зиминой Танькой больше дружила, пока она с родителями в Америку не укатила. Кстати, она скоро возвращается.
– «И дым Отечества нам сладок и приятен», – процитировал Белый насмешливо.
– Как же, держи карман шире! У папика контракт заканчивается, а продлить никак не удается. Вот и вся любовь к отечеству. Слушай, может, фильм какой-нибудь посмотрим? – предложила Алиска, как обычно легко сменив тему.
– Давай.
У Алиски была огромная фильмотека. Они остановились на «Трое».
– Иди ко мне, здесь лучше видно, – похлопала Алиска ладошкой по дивану.
Видно было хорошо отовсюду, поскольку экран был в полстены, но Белый с превеликим удовольствием перебрался к ней. Что ни говори, а тянуло его к Алиске.
Старый фильм они смотрели урывками, все больше грызли соленые орешки, болтали о том о сем и целовались солеными губами. А когда стало темнеть и Белый собрался уходить домой, Алиска, выйдя его проводить, сказала, помявшись:
– Знаешь, я, пожалуй, еще «поболею» до конца недели, раз уж мне такая возможность представилась. А ты будешь меня навещать каждый день и все-все-все мне рассказывать.
– В пятницу я не смогу, Алис. Наши с армейцами играют в Лужниках, – сказал Белый и внутренне напрягся.
