Задыхаясь от волнения, Люба рассказывала о том, что произошло после суда над ней: о своей попытке предупредить Стражницу о ее потенциальной силе; о том, как Стражница вопиющим образом пренебрегла собственной безопасностью — и вековыми законами Кондракара; как Стражница свирепо набросилась на нее, члена Совета Кондракара.
— А теперь вот это! — воскликнула Люба.
Она взмахнула рукой, и в воздухе, как будто на экране кинотеатра, появилось изображение парочки, находившейся в отдаленной комнате. В зале воцарилось молчание. Совет изумленно смотрел на юных влюбленных. Люба делала вид, что тоже смотрит на них, но на самом деле краем глаза наблюдала за старейшинами. "Видят ли они слабость Стражницы? — размышляла она. — Они должны понять, что во всем, что Стражница делает, она руководствуется своими эмоциями, тем, что она зовет любовью. И куда это ее завело? Прямо в руки врага".
Когда члены Совета нетерпеливо заерзали, Люба подготовила заключительные слова. Она не стала обсуждать то, что старейшины только что видели сами, поскольку решила, что изображение этой юной пары говорит само за себя.
— А теперь пусть Совет вынесет решение, — весомо проговорила она.
Для завершающих слов Люба призвала на помощь свой самый выразительный голос.
— Она вернула к жизни слугу Фобоса! — вскричала она пронзительным голосом. — Вы видите, как она опасна!
— Это забавно, — произнес чей-то голос. — Мне кажется, она влюблена. Что плохого в том, чтобы быть влюбленной, Люба?
"Тибору только дай волю, — внутренне кипела Люба. — Из самой ответственной ситуации всегда сделает посмешище. У него не хватает проницательности, чтобы понять, насколько это важно. Его вообще нельзя допускать к обсуждению серьезных вопросов".
Но на этот раз Оракул, видимо, не услышал Тибора или не взял в расчет его слова.
— Тебе удалось понять, что двигало Стражницей, Люба? — спросил он мягко.
"Он слушает, — подумала Люба. — Наконец-то он видит, что ситуация вышла из-под контроля".
— Да, — убедительно ответила она. — У Стражницы взрывной темперамент. Я объяснила ей ситуацию, но она предпочла слушать только себя. Она показала себя недостойной доверия, как и все ее подруги.
Люба увидела, как по лицам членов Совета скользнуло удивление, и умерила свой пыл.
— Но она хуже всех! — уверила она собрание.
"Нельзя хотеть от них слишком многого, — отметила Люба про себя, — сначала главная задача — пусть Стражницы поплатятся".
Совет Старейшин забурлил. Зал наполнился голосами, сердитыми и смущенными.
