— Мой отец, — продолжал между тем юноша, слегка удивленный тем, что король, как ему показалось, вовсе его не слушает, уйдя в свои мысли, — не знаю точно, по какой причине, поссорился с одним чародеем…
— Весьма занимательно, — изрек киммериец, отхлебнув изрядный глоток вина, — но все равно не понимаю, какое отношение это имеет ко мне. А что, это колдовское племя еще существует в вашей стране? — поинтересовался он. — Помнится, большинство из них окончило свою жизнь на виселице или на костре, барон Амальрик со своим подручным… Орастом его, кажется, звали, постарались. Я сам при этом присутствовал. А одного из них, можно сказать, своими руками прикончил — и за дело, уж больно большой был пакостник.
— Кое-кому удалось избежать справедливой кары, и опасность, исходящая от этих слуг Сета, угрожает не только немедийцам, — грустно кивнул головой Гюннюльф.
— Продолжай, продолжай, — поторопил юношу Конан. Взволнованный воспоминаниями не такого уж давнего прошлого, теперь он по-настоящему заинтересовался историей юноши.
— Этот маг наложил какое-то заклятие на перстень с удивительным фиолетовым камнем и подговорил одного из крестьян, чтобы он прикоснулся им к барону, когда тот объезжал деревни.
— Колдун, наверное, пообещал, что таким образом исполнится какая-то просьба этого крестьянина? — спросил варвар.
— Как ты догадался? — вскричал изумленный Гюннюльф.
— Дело нехитрое, — рассмеялся киммериец, — я этих колдунов столько за свою жизнь успел перевидать — неплохо знаю их племя. И что, — продолжал он, — твой отец заболел какой-то неизлечимой болезнью?
— Хуже, — опустил голову юноша. — Как только крестьянин, произнеся какие-то слова, прикоснулся перстнем к его телу, возник столб зеленоватого пламени, и отец мгновенно в нем сгорел. Осталась всего только маленькая кучка пепла, а…
— Помолчи немного! — внезапно сделал Конан знак юноше, и в гулких стенах мраморного зала воцарилась тишина.
Все мгновенно встало на свои места. Почему-то только сейчас киммериец сообразил, кого напоминает ему юноша.
Да он похож на вчерашнюю красавицу-рабыню: зеленовато-серые глаза, русые волосы, схожие черты лица… Конан пристально взглянул на молодого немедийца.
Точно!
Сколько, он сказал, ему лет? Шестнадцать… Надо же, кто бы мог подумать: приятель Эрленд оказался опекуном этого юноши. Герцог Хельсингерскйй!
Аргосцу тогда повезло: нынешний владетель Хельсингера столь же знатен по происхождению, как и он сам, король Аквилонии!
