Стрельба никогда не принадлежала к числу его талантов, однако промахнуться с такого расстояния было невозможно. Древко вонзилось в горло шагавшей в середине пантере; зверь конвульсивно дернулся, из раны тотчас повалил густой сероватый пар, по дереву побежали язычки пламени; однако холодное железо, над которым не властны заклинания, не смогло остановить чудовище. Именно этого и ждала от него, Конана, сотворившая сих милых кошечек Аттея…
Киммериец успел бросить лук и вскинуть меч, когда раненая пантера прыгнула. Северянин пригнулся, выставив клинок — черное тело пронеслось над самой головой, распарывая брюхо о выставленное лезвие. Однако этого творению чар было бы мало — если бы оно, корчась от боли, не рухнуло на возведенную киммерийцем железную баррикаду, по верху которой были выложены самые острые обломки…
Зверь сам насадил себя на вертел. Яростно шипя, тварь билась в агонии, почти что, свиваясь клубком; однако все ее усилия были тщетны. Железо уничтожало зловещую силу заклинания, из распоротого брюха, груди и боков обильно хлестала кровь; не прошло и нескольких мгновений, как алые глаза зверя потухли.
Две других пантеры замерли. Они шипели и хлестали себя хвостами от ярости, обильно роняя ядовитую слюну; однако не двигались с места. Очевидно, их хозяйка поняла, что имеет дело не с простым искателем приключений.
Конан вновь натянул лук. Теперь уже звери мешкать не стали. И, хотя стрела встретила одну из пантер в воздухе, вторая наверняка бы вцепилась в киммерийца, если бы на череп зверя не обрушился сбоку поистине богатырский удар тяжелым молотом, вдребезги разнесший твари всю голову.
Хашдад успел вовремя. Конан и последняя пантера сцепились. Все тело киммерийца под плащом было обмотано железными цепями — доспехов у Пелия не нашлось. Тварь яростно шипела, ее когти ломались о грубую сталь, а выхваченный Конаном из сапога короткий нож, раз за разом погружался в тело зверя, всякий раз окутываясь дымом…
Дело решил молот Хашдада. Кузнец и второй раз ударил, не промахнувшись ни на палец. Едва только смертельная хватка зверя ослабла, Конан, извернувшись, швырнул и вторую пантеру на железную баррикаду у ворот. Шипение, вой — и все было кончено.
— Ты в порядке? — тревожно спросил Хашдад у киммерийца.
Конан не ответил. Уши его были плотно заткнуты, однако же он прочел вопрос кузнеца по губам и несколько раз кивнул.
Не следует громко разговаривать вблизи жилища волшебника.
Конан красноречиво толкнул кузнеца к воротам. Тот было воспротивился, но киммериец скорчил столь зверскую рожу, что кузнец тотчас повиновался.
