Всего в участке должно быть арестовано 36 семей, а в данном селе — 27. В 7 часов мы разошлись. Я начал с ареста так называемого осадника Т. Расставил предварительно охрану, а сам со старостой начал стучать в дверь. Через минуту дверь была открыта, и мы зашли в дом. Хозяин зажег свет и спросил нас, чего мы хотим. Я ответил, что мы хотим арестовать его семью и доставить на сборный пункт, в город Рава-Русская.
— Ну что же, воля ваша. Мы этого ожидали, — ответил он.
Семья его состояла из двух взрослых дочерей и двух взрослых сыновей. Вся семья была поднята и посажена в одно место, с приставленным к ним часовым. Я начал опись имущества. Но — Боже мой! Когда же было описать все то имущество, что имел этот крестьянин! Продовольствия, одежды, скота и разной домашней утвари было столько, что вряд ли столько имела целая советская колхозная деревня. «Вот тебе и польский «замученный» крестьянин! Вот тебе и освободили!» — подумал я.
К обеду мы кое-как переписали. Один экземпляр акта я дал старосте, а другой взял себе.
Одежды, продуктов питания я разрешил брать столько, сколько им необходимо. Семья была посажена в сани, а в другие сани были погружены продукты. Перевезли в сельскую школу. Часам к 6 вечера было свезено в школу 16 семей, а остальные из этого села были свезены на второй день, часам к 12. Среди арестованных — 50 процентов было детей. Морозы усиливались, и если перевозить людей в той одежде, которая предписывалась инструктажем, — дети не доедут до сборного пункта… Я дал распоряжение взять перины, которые потом из актов описи вычеркнул.
В два часа 13 февраля я отправился сам с первой партией в 15 подвод. Арестованные задавали вопросы:
— Куда, на какой срок нас везете?
Сказать надо правду, что на все вопросы приходилось врать, да мы и сами не знали, что будет с несчастными.
В 16–17 часов первая партия была доставлена на сборный пункт. При погрузке в вагоны присутствовал помощник начальника сборного пункта, младший лейтенант. Когда начали погружать в вагоны привезенных мною арестованных, помощник начальника подошел ко мне и спрашивает:
— Кто начальник команды?
— Я, товарищ начальник, — отвечаю.
— Кто разрешил арестованным брать с собой перины?
— Я, товарищ начальник.
— А вы на инструктаже присутствовали?
— Да, присутствовал, товарищ начальник.
— Почему же вы разрешили?
— Потому что мороз, а среди арестованных много детей, товарищ начальник.
— Хорошо!
Записал мою фамилию, место работы и ушел.
