Кое-что очень важное удалось установить и без помощи «Петра». В тайнописи, переданной им американскому дипломату там, в Киеве, в Софийском соборе, были расшифрованы адрес и фамилия Кашубы и парольная фраза.
Так еще раз, и теперь уже твердо, вошел Кашуба в очерченный Шатровым круг операции «Рукотрясение». В пределах этого круга среди живых пребывали и мертвые — официант Гонтарь, «левый пассажир Иван», Рандольф Картер. Правда, последний не был покойником в буквальном смысле этого слова. Он не существовал лишь для Шатрова.
В тайнописях «Петра» Шатров обнаружил слово, хорошо знакомое жителям Закарпатья и всем, кто не запамятовал школьные времена, уроки географии — «Говерло».
— Прекрасно!
— Что случилось, Никита Самойлович? — спросил Гойда, — Почему вы так оживились?
— Как же! Говерло!.. Самая высокая гора в наших краях. Забыл?
— Нет, серьезно, что это — Говерло?
— Это, брат, такое, такое!.. Вася, считай, что мы уже окупили потраченную энергию и все расходы оправдали.
— Говерло — это кличка? Ивана?… Петра?… Кашубы?… Качалая?…
— Может быть. Пока не ясно. Надо проверить. Возможно, совпадение. Говерло!.. Сколько лет, сколько зим!..
Вскоре после шумного ночного происшествия на дороге Львов — Ужгород монастырский виноградарь послал письмо в Одессу Качалаю. Писал, как созревает на склонах монастырской горы виноград, как он лечит больные лозы жидкостью, составленной по рецепту института. Поверх открытого текста лежала невидимка, тайнопись. Кашуба писал своему сообщнику: «Племянники» так и не явились ко мне. Достоверно утверждаю, что они схвачены около леспромхоза, возле Явора. Кто-то из двоих убит, точнее, покончил с собой. На всякий случай принимаю необходимые меры. Будь твердо уверен: живым меня не возьмут. Затаился, выжидаю…» Из Одессы в Явор сразу же полетела ответная открытка с тайнописью: «Не беспокойтесь. Мертвый «племянник» не даст никаких показаний. Совершенно безопасен для вас и живой. Ни при каких обстоятельствах не заговорят. Однако вы правы, что затаились, выжидаете. Но прошу иметь в виду: долго бездействовать нельзя. Сроки у нас жесткие. Повремените немного, неделю самое большее, и действуйте. Известная вам программа должна неуклонно выполняться даже при большом риске провала. Таковы самые последние указания».
— Вот, Васек, — сказал Шатров, — видишь, какой у них замах. Программа!.. Готовы лезть в огонь и воду, к черту на рога, только бы выполнить задачу в срок… Почему такие жесткие сроки?
