Злодей застал стариков в постели и не убил их сразу. По-видимому, они еще не спали… Вот здесь он стоял, где солома примята.
Стоял и хладнокровно размышлял, как ему поступить, пока старики валялись у него в ногах, умоляя о пощаде. Несмотря на мольбы, он решил свидетелей не оставлять и безжалостно расправился с обоими. Конан ясно представил себе эту сцену и заскрежетал зубами от бессильной ярости.
Но вот что он мог здесь искать, кроме мышиного помета, да и нашел ли?
Киммериец опустился на пол и рукой смахнул солому с того места, где стоял ночной убийца.
Открылась трещина в глине и круглое отверстие крохотной мышиной норки. Конан нагнулся пониже и одним глазом заглянул в нору. Там что-то застряло, какая-то безделушка, блеснувшая благородным серебром под вопросительным взглядом киммерийца.
Конан вставил в трещину острие меча и слегка приналег. Глина отскочила, как битая скорлупа. Еще немного, и в руках варвара оказался миниатюрный ореховый сундучок, обитый серебром.
Он приоткрыл крышечку и почувствовал приятный, щекочущий ноздри запах благовоний.
Так вот что искал убийца — никчемную безделицу. Наверное, он слишком спешил или не особо дорожил этой вещью. Как бы там ни было, теперь ею владел киммериец, и многое из ночных происшествий ему стало ясно.
Он знал эту вещь и видел ее уже несколько раз, да не позднее, чем вчера, Басилис крутил ее у себя перед носом.
— Ну, подлая крыса, ты ответишь за все! — процедил киммериец сквозь зубы и бросился бегом из дома.
Солнце появилось над горизонтом, все еще скрываясь за высокими домами, а в городе уже чувствовалась духота. Но то ли еще будет к полудню.
Город медленно пробуждался. Где-то поблизости задорно горланили петухи, передразнивая унылые песнопения жрецов на крышах храмов. Хлопали ставни и двери. В соседнем доме надрывался оголодавший за ночь осел, слышалась неразборчивая ругань хозяина несчастного животного и плач разбуженного младенца. Какая-то женщина в одной длиннополой рубашке выглянула на двор и выплеснула на улицу содержимое ночного горшка.
У тела чужеземца в переулке уже копалась целая свора облезлых псов.
Конан лишь краешком глаза успел заметить все эти детали, бегом направляясь к Пустыньке. Собаки испуганно шарахнулись в стороны, поджимая хвосты, когда киммериец вихрем промчался мимо. Сейчас варвар был похож на беспощадного демона мщения. Внутри его бушевала ярость и гнев.
Басилис обокрал его! Убил друзей и беззащитных стариков и должен был сполна расплатиться за это. Конан не знал еще, что будет делать, но и не слишком утруждал себя этой мыслью. Его меч. при нем — смерть всякому, кто только посмеет встать у него на пути.
