* * *
Как и было обговорено в последнюю их встречу в «Червивой груше» (где Конан так некстати принялся хвастаться украденной статуэткой), Вайгал ждал подельника на пепелище сгоревшего месяц назад дома свиданий, окна которого – когда они еще были – выходили аккурат на пустырь Южного рынка. Еще не так давно (не прошло и года) песок рыночной площади ежедневно взрыхливали тысячи лошадей, их хозяева насыщали воздух сотнеязыкой разноголосицей, а из кошельков проливался золотой дождь.
После того как Сенат решил отвести этот участок под строительство казарм для отрядов Стражей Дороги и издал указ о переносе рынка на западную оконечность города, опустевшая, затосковавшая земля стала быстро заполняться мусором. Мусорные кучи множились, а строительство все не начиналось.
Сгоревший публичный дом был последним зданием, примыкавшим вплотную к бывшему рынку. Остальные (гостиницы, игорные дома, трактиры, те же дома терпимости) сразу после переноса торжища опустели и их хозяева тут же, не мешкая разобрали их и распродали по бревнышку.
Почему торговый караван, прибывший вчера на рассвете в Конверум откуда-то из Черных Королевств, выбрал себе для стоянки этот грязный пустырь? Чего вдруг чернокожие дикари надумали соваться в цивилизованный мир? Вайгал не искал ответов. Главное – чернорожие ребята привезли с собой очень много драгоценных камушков, и ему об этом незамедлительно доложил его человек, один из тех стражников, что производили досмотр каравана при въезде в город. Парень получит свою долю, как только товар будет взят и продан. Что ж – ему недолго осталось ждать. Только где же Конан, Нергалова жизнь?!
* * *
Конан почувствовал, что пришел в себя. Теперь следовало распахнуть глаза.
На ум пришла странная мысль: сколько раз его в разных землях самые разнообразные люди и нелюди по различным причинам отправляли в бесчувствие! Использовали для этого весь злодейский арсенал: от пошлых огреваний по затылку и подлого подсовывания отрав до премудрых магических приемчиков. После чего он приходил в себя. И вот что интересно – никогда, ни разу, открыв глаза, ничего хорошего не видел. Одна дрянь. Одно другого хуже. Такая пакость иногда попадалась, что лучше б так и остаться с закрытыми глазами.
Спине было чересчур мягко и удобно. Значит, не тюрьма. Или тюрьма с удобствами.
Слух улавливал слабое потрескивание. Светильники?
Он попробовал пошевелить руками и ногами. Ну так и есть! Кандалы! Опять все то же самое…
