Париж наших дней – Париж Бальзака, Флобера, Бодлера. По дороге из аэропорта де Голля проезжаешь настоящие шедевры новейшей архитектуры, кольцом опоясывающие город, но самому Парижу нельзя не верить: он подлинный. Здесь по-прежнему достаточно много шестиэтажных домов без лифтов. Элементы модернизации, естественные при стремлении к современному уровню комфорта, вводятся в принципе очень осторожно. И по сей день здание Центра Помпиду в окружении старой, вплоть до позднего романского храма, застройки рядом с внутренним фасадом музея не убеждает и не рождает тяги к повторению опыта. А ведь основная масса застройки Парижа относится к восьмидесятым-девяностым годам XIX столетия.
У нас уничтожается куда более ранняя застройка. Злосчастный Соловьиный дом на углу Никитского бульвара и Арбатской площади в основе имел палаты XVII века, перестроенные в середине XVIII в барскую усадьбу, наконец, в первой половине ХIХ превращенный в жилище ведущих актеров, танцовщиков и певцов казенной императорской сцены. Там было бесконечное поле для исследований историку архитектуры, а все закончилось безобразным варварским сносом днем, на глазах москвичей, за два часа до приезда «самого» Ельцина на закладку его «семейной» часовни около Министерства обороны. Самые мощные экскаваторы по команде двинулись на упорно сопротивлявшуюся постройку, самые мощные пожарные рукава поливали развалины, чтобы справиться с едким, горько пахнувшим войной облаком пыли. И никто не ответил: зачем в дни, когда в Лопасне шел фестиваль имени Михаила Чехова, рушить квартиру выдающегося артиста, где он долгие годы жил, поддерживал свою школу-студию, писал знаменитую книгу? Сколько во всем происходящем преднамеренности, преследующей цель уничтожения русской культуры, а сколько простой малограмотности и страсти наживы. Как-никак «период первоначального накопления»!
Патриаршие пруды – около ста лет назад историк П. Бартенев писал об этих местах, что живут здесь «по преимуществу люди, принадлежащие к достаточному и образованному сословию, где тишина и нет суетливой торговли». Еще веком раньше, сразу по окончании Отечественной войны 1812 года, именно сюда приехал замечательный наш баснописец Иван Иванович Дмитриев свой век «доживать на берегу Патриарших прудов, беседовать с внутренней стражей отечественного Парнаса и гулять сам друг с домашним своим журавлем».
В тишине и покое Патриарших прудов И.И. Дмитриев проведет 23 года, будет принимать у себя Карамзина, Вяземского, историка Погодина, Жуковского, Пушкина-дядю, Василия Львовича, и Пушкина-племянника, Александра Сергеевича, Гоголя и Баратынского. Впрочем, Баратынский станет его соседом, и вместе назовут они Патриаршие пруды «приют, сияньем муз согретый».
