Первый заместитель
Председателя Комитета по культуре г. Москвы
А.И. Лазарев
Предупреждения о необходимости послушания следовали со всех сторон, "Москомархитектура по поручению Рабочей группы по созданию памятника царю Александру II Освободителю, направила инициаторам данного памятника Партии "Союз Правых Сил“ просьбу представить на рассмотрение Комиссии материалы по памятнику. В соответствии с решением Рабочей группы, поддержанным Общественным Советом при Мэре Москвы, памятник решено установить вблизи Московского Кремля на безымянной площади у Кутафьей башни“.
Тем не менее, соображения Комиссии по монументальному искусству оказались отрицательными. Основные посылки: предельная затесненность площади (в сотне метров от памятника Ф.М. Достоевскому у Российской библиотеки того же автора) и сам факт не восстановления прежнего, существовавшего до 1918 года монумента работы создателя знаменитого памятника А.С. Пушкину – А.М. Опекушина, а новой скульптуры. Кстати, архитектурное решение первоначального памятника принадлежало таким известным архитекторам, как П.В. Жуковский и Н.В. Султанов. Возражения Комиссии могли и не быть приняты во внимание, если бы не прямое вмешательство ФСО, руководствовавшегося также соображением тесноты. Вопрос о связи нового памятника с Кремлем отпал сам собой.
И здесь в который раз приходится обратить внимание, насколько перекраивающие город архитекторы попросту не знают его, даже не углубляясь в историю. Заместитель главного архитектора города, а за ним и все СМИ рассуждают о «безымянной площади» у Манежа. Как могло забыться, что до 1963 года, т. е. до появления составленного из многих старых улиц так называемого Нового Арбата, площадь была Сапожковской по имени древней церкви Николы в Сапожках, в которой, кстати сказать, происходило венчание графа Шереметева с Парашей Жемчуговой – оба они числились прихожанами храма. А снимки разборки Николы в Сапожке знакомы каждому, кто хотя бы в пределах истории русской архитектуры касался Манежа.
Плохо, когда в терминологии архитектуры Московского Кремля не разбираются журналисты, но совершенно недопустимо, когда те же ошибки делают московские градостроители. Нет выражения «Кутафья башня», «Кутафьей башни», но существует понятие «башня Кутафья». «Кутафьями» называли неуклюже одетых женщин. Отсюда и давняя русская загадка: маленькая кутафьюшка в тесном месте сидит – пуговица. Рядом с красавицей Троицкой башней ее предмостное укрепление, имевшее в свое время два яруса, и получило прозвище Кутафьи.
