В моей маленькой грязной однокомнатной квартире с раковиной, заполненной грязными тарелками, и полом, заваленным нестираной одеждой, я был по–настоящему под кайфом!
Стены дрожали и извивались, кондиционер глубоко дышал.
Ого! Всё ожило. Теперь мы существовали в одном мире.
Мистер Стерео разговаривает.
Добрый вечер, мистер Холодильник.
Мистер Котацу, спасибо, что согревали меня.
Миссис Кровать, Вы самая удобная кровать в мире.
Мистер Телевизор, мистер Компьютер и все кого я вижу, спасибо вам всем.
— Мистер Сато, скорее завязывайте со своей жизнью хикикомори!
Ого, вы все меня поддерживаете? Спасибо, спасибо вам. Ничто не может сделать меня счастливее. Теперь со мной всё будет в порядке. С вашей помощью, я смогу перестать быть хикикомори.
Пожалуйста, смотрите. Смотрите же, прямо сейчас я собираюсь выйти на улицу. Сейчас три часа ночи, но это меня не волнует. Я собираюсь выбраться из этой комнаты в огромный мир.
Однако, на улице холодно, мне стоит как следует одеться. Вот так. Тёплая одежда, шапка и пальто. Готово.
Все, я готов выйти наружу. Пора попрощаться со всей этой хикикоморской ерундой. Увидимся.
До свидания.
По какой–то причине дверь моей квартиры не открылась. Почему? Почему дверь не открылась?
Меня охватила тревога. Кто–то пытался помешать мне выйти.
— Вы правы, мистер Сато, если Вы сейчас выйдете, Вы перестанете быть хикикомори, — сказали мне мои колонки.
— Ну и?
— Кто–то встал у Вас на пути.
Ужас, охвативший меня от одной лишь этой фразы, произнесённой колонками, был совершенно неописуем.
Вмешательство.
Теперь, когда они это сказали, мне вспомнился тот день, когда я стал хикикомори.
Это был невыносимо жаркий летний день.
Я устало поднимался по дороге в колледж. Пот лился ручьём по моему затылку.
На улице было очень мало людей, пара домохозяек, возвращавшихся из магазина, да несколько ребят, шедших в тот же колледж, что и я. Прошёл я совсем немного.
Однако, в тот день мой поход в колледж был определённо не таким, как обычно. Все прохожие глазели на меня. И я был совершенно уверен, что слышу (хоть это было очень, очень тихо, настолько тихо, что почти ускользало от моего слуха), как каждый из них надо мной смеётся.
Я был уверен.
Правда.
На все сто.
Каждый, кто видел меня, начинал насмехаться надо мной! Сначала домохозяйки, а потом и студенты, все они смотрели на меня и смеялись.
Я был очень удивлен. Почему? Почему они смеялись надо мной?
— Эй, взгляни–ка на этого парня. Да с ним что–то не так, а?
