— Эй, Шапшум, — рявкнул Конан. — Давай к нам, а то ничего не достанется.
Алые, налитые кровью глаза уставились на киммерийца, и он зарычал:
— Ты-ы-ы. Но как…
— Будешь и дальше стоять столбом? — гаркнул на него варвар. — Ну-ну, стой.
И он с новой силой врубился в стигийцев.
Увидев текущую рекой кровь, кутуб снова налился злобой и бросился вперед.
Конан рычал не хуже Шапшума, а в его ушах песней звучал дьявольский смех Небесной Секиры.
Варвар косил воинов, точно траву. Но то, что с ними делал кутуб, было намного хуже. Он давил их ногами, сминал толстенными пальцами, а тех, кому не повезло более остальных, отправлял в рот. Острые клыки с легкостью пережевывали как тугую плоть, так и жесткую сталь.
Уже поняв, что они обречены, стигийцы стали метаться по залу, в поисках спасения. Одни бросались к выходу, другие — в глубь крепости, но и тех, и других было слишком мало. Большая часть воинов остались лежать на холодных плитах Файона.
Киммериец едва успел увернуться от кривой туранской сабли и, зарычав, гневно рубанул в ответ. Но его противник, тот самый ветеран, что пытался организовать оборону, ловко увернулся. Вынырнув сбоку, он вновь попытался достать Конана.
Варвар отмахнулся топорищем, но опять промахнулся. Враг был на диво гибок и быстр.
Конан довольно осклабился. Наконец-то ему попался хоть кто-то стоящий.
Разрубив по дороге еще кого-то, он обернулся к противнику. Тот стоял, чуть пригнувшись, готовый в любой момент к прыжку. Конан правильно оценил соперника. Тот и впрямь был бывалым воякой. Худой и жилистый, стигиец более всего походил на степного волка. С хищного лица зло поблескивали черные глаза. Он не боялся варвара с его волшебным оружием, так как был уверен в собственном превосходстве. В его иссеченных шрамами руках блестели две длинные сабли, по которым сразу же было видно, что они не ржавели без дела. Впрочем, как и их хозяин. Узкие губы разошлись в насмешливой улыбке.
— Ну, северянин. На многое ли ты способен без своей секиры?
— Кром! — разъяренно зарычал Конан. Усмешка стигийца привела его в бешенство. Как он посмел усомниться, в его, Конана силах? Ну, сейчас он покажет этому отродью Сета.
— Руби его, — заклекотала Рорта, но киммериец уже разжал руки. Однако Небесная Секира не упала на пол, а просто повисла в воздухе.
— Что ты делаешь, потомок Гидаллы? Руби его!
— Вот и разрублю, но без тебя, трухлявое топорище, — прорычал он, вспоминая Саледа Алима.
Стигиец наблюдал за этой сценой все с той же насмешливой улыбкой.
